— Прошу меня не беспокоить.
Хофф-Енсен подождал, пока посетители сядут, и уселся сам за письменный стол. Он откинулся на спинку стула и взял сигару, которая дымилась перед ним в пепельнице.
— Итак, господа, дело, очевидно, идет о бедном Викторе? Вы не нашли виновного?
— Пока нет, — ответил Мартин Бек.
— Я могу мало что прибавить к тому, что я уже сказал на допросе в Мальмё в тот печальный вечер. Все произошло в считанные секунды.
— Но вы видели стрелявшего, не правда ли? — спросил Монссон. — Вы ведь сидели лицом к нему.
— Конечно, — ответил Хофф-Енсен, затянувшись сигарой. — До выстрела я не обратил никакого внимания на этого человека, и прошло какое-то время, прежде чем я понял, что случилось. Я увидел, что Виктор упал на стол, но не сразу осознал, что его убили, хотя и слышал выстрел. Затем я увидел человека с револьвером, кажется, это был револьвер. Человек быстро вылез в окно и исчез. Естественно, я был ошеломлен и не обратил внимания, как он выглядел. Вот, господа, видите, большой помощи от меня ожидать трудно. — Он развел руками и опустил их на подлокотники кресла, всем своим видом выражая сожаление.
— Но все же вы его видели, — сказал Мартин Бек. — Какое-то впечатление у вас создалось.
— Пожалуй, он средних лет, может быть, в несколько потертой одежде. Лица его я не видел — когда я взглянул на него, то он уже повернулся ко мне спиной. Очевидно, он хорошо тренирован, поскольку так быстро вылез в окно.
— А ваша жена? — спросил Монссон. — Она что-нибудь видела?
— Решительно ничего, — ответил Хофф-Енсен. — Моя жена очень впечатлительная и слабая женщина — она двое суток не могла оправиться после этого потрясения. К тому же она сидела рядом с Виктором и, следовательно, спиной к преступнику. Вы не настаиваете на ее допросе?
— Нет, в этом, я думаю, нет необходимости, — сказал Мартин Бек.
— Благодарю, — улыбнулся Хофф-Енсен. — Да, вот так-то…
Он уперся в подлокотники, чтобы встать, но Монссон поспешил сказать:
— Если директор Хофф-Енсен разрешит, я задам еще несколько вопросов.
— Слушаю вас.
— Как долго вы возглавляете эту фирму?
— Одиннадцать лет. В молодости я был летчиком, затем изучал рекламное дело в США, руководил отделом рекламы в одной авиакомпании, пока Виктор не сделал меня шефом Аэрофрахта здесь в Копенгагене.
— А теперь? Вы продолжаете работу как обычно, несмотря на его кончину?
Хофф-Енсен развел руками, показав свои прекрасные вставные зубы.
— Представление продолжается.
— А кто будет руководить концерном? — спросил Бек.
— Это вопрос, — ответил Хофф-Енсеи. — Молодой Линдер слишком еще зелен. А Бруберг, как и я, загружен делами.
— Как вы относились к директору Пальмгрену?
— Очень хорошо. Он полностью доверял мне и тому, как я руковожу компанией.
— А чем, собственно, занимается Аэрофрахт? — спросил Мартин Бек, догадываясь об ответе.
— Воздушными перевозками — как это явствует из названия.
— Да, я понимаю, но что это за перевозки? У вас пять самолетов, не так ли?
Хофф-Енсен кивнул, затем сказал:
— Перевозим главным образом продукцию самого концерна, прежде всего рыбные консервы. На одном из самолетов есть морозильная установка. Иногда у нас идут и чартерные перевозки. Некоторые копенгагенские фирмы обращаются к нам с такими просьбами, есть и другие клиенты.
— В какие страны вы летаете? — спросил Мартин Бек.
— Главным образом в европейские, за исключением восточных государств. Иногда в Африку.
— В Африку?
— Да. Большей частью это чартерные полеты. Сезонные. — Хофф-Енсен демонстративно взглянул на часы.
Монссон выпрямился, вынул зубочистку изо рта и направил ее на Хофф-Енсена:
— Вы хорошо знаете Хампуса Бруберга?
— Не очень. — Датчанин пожал плечами. — Иногда встречаемся на заседаниях правления, как в ту среду. Изредка говорим по телефону. Вот и все.
— Вы знаете, где он сейчас?
— Наверное, в Стокгольме. Он там живет. И его контора тоже там. — Вопрос явно удивил Хофф-Енсена.
— А какие отношения с Брубергом были у Пальмгрена? — спросил Бек.
— Хорошие, насколько мне известно. Не то чтобы они виделись так же часто, как я с Виктором. Мы нередко играли в гольф, встречались не только для деловых бесед. Отношения между Виктором и Хампусом Брубергом были скорее отношениями между начальником и подчиненным.
Судя по его тону, особой симпатии к Хампусу Брубергу он не испытывал.
— Сколько у вас служащих?
Хофф-Енсен на мгновение задумался.
— Сейчас двадцать два человека: Количество колеблется в зависимости от сезона, количества заказов и тому подобного, — расплывчато сказал он.
— А где сейчас находятся ваши самолеты?
— Два в Копенгагене. Один в Риме. Один в Сан Томе, ремонтирует мотор. Пятый в Португалии.
Мартин Бек резко поднялся и сказал:
— Спасибо. Можем ли мы позвонить вам, если понадобится? Вы будете в Копенгагене в ближайшее время?
— Конечно, — ответил Хофф-Енсен.
Он отложил сигару, но продолжал спокойно сидеть в кресле. В дверях Монссон обернулся и сказал:
— Может быть, вы знаете, кто хотел убрать Виктора Пальмгрена?
Хофф-Енсен взял сигару и холодно взглянул на Монссона:
— Нет, не знаю. Очевидно, тот, кто в него стрелял. Прощайте, господа.
По Кебмагергаде они дошли до площади Амагер. Монссон бросил взгляд на переулок Ледерстраде. Там жила его знакомая. Она была скульптором и, хотя родилась в Сконе, предпочитала жить в Копенгагене. Он познакомился с ней год назад в связи с одним расследованием. Ее звали Надя, и ему она очень нравилась. Они иногда встречались, чаще всего у нее. Никто из них не хотел себя связывать, как-то мешать друг другу, и за все это время их отношения ничем не омрачались. Единственным минусом было то, что он не испытывал прежней радости, проводя свободные дни со своей женой: ему хотелось быть с Надей.
Улица кишела народом, большинство, несомненно, составляли туристы. Бек, ненавидевший скопления людей, потащил Монссона через толпу, мимо «Магазен дю нор» на Лилле Конгенсгаде. Они выпили холодного пива в ресторане, где тоже было много народу, но все же было приятнее, чем на улице.
Монссон уговорил Мартина Бека ехать домой на катере на подводных крыльях.
Через сорок минут после того, как они покинули датскую землю, они вошли в служебный кабинет Монссона.
На письменном столе лежало сообщение из технического отдела: «Баллистические исследования готовы. Балл.».
