Тауг кивнул, а Баки подтвердила:
— Да, именно так.
— Послушайте, поищите и моего мужа тоже.
Тауг изумленно уставился на сестру:
— Ты замужем?
— Да. Его зовут Поук. Я же говорила.
— Слуга сэра Эйбела, — пояснила Баки.
— Я не знаю, как он выглядит, — сказал Тауг.
— Я знаю, — сказала Баки.
Ульфа не обратила на нее внимания.
— Чуть выше меня, большой нос, татуировки на обеих руках. — Ульфа улыбнулась — впервые с момента встречи с братом. — Вы хотели услышать мою историю.
— Но ты ничего не рассказала, — заметила Баки.
— Да, действительно. Сейчас расскажу. Я повстречалась с сэром Эйбелом. Он тогда забрал Тауга с собой.
Тауг кивнул.
— Мы все страшно за него встревожились, но отец не разрешил мне отправиться на поиски, а сам не мог надолго отлучиться, оставив нас с матерью одних. Поэтому я ушла из дому, когда они легли спать. У меня было немного денег, доставшихся от разбойников, которых убили сэр Эйбел и мой отец. Немного, но, мне казалось, вполне достаточно. Половину я закопала в лесу. Остальное взяла с собой и пошла по тропинке, опираясь на посох.
— Тебя могли убить, — сказал Тауг.
— Верно, но меня могли убить и дома. Один мужчина пытался снасильничать меня, но я вытащила у него из ножен меч и едва не убила его. Если не считать этого случая, все было не так уж плохо.
Баки приподняла бровь:
— Так ты не любила сэра Эйбела?
— Мне казалось, любила. Я ж не говорила, что не любила, я только сказала, что не рассчитывала выйти за него замуж. Он рыцарь, а я простая крестьянская девушка. Во всяком случае, тогда была простая. По пути я всех спрашивала о нем, но лишь через несколько лет мне удалось напасть на след: он направлялся на север по Военной дороге, с оруженосцем, боевым конем и всем прочим. В некоторых трактирах, где они останавливались, упоминали также о слуге.
Ульфа умолкла, и с расчетом побудить сестру продолжать повествование Тауг сказал:
— О Поуке.
— Да, и услышав о нем, я обрадовалась — подумала, что сэр Эйбел меня наймет. Я подряжалась работать разносчицей в пивной, когда выходили все деньги. Он знал меня, вроде бы неплохо ко мне относился, а служанка — женщина, готовая трудиться днем и оказывать любые услуги ночью, — могла бы выведать, что с тобой сталось. — Она снова улыбнулась горькой улыбкой. — Я постоянно представляла тебя помирающим с голоду в темнице. Ты худой, но явно не помираешь с голоду. Но так или иначе, что он сделал с тобой?
— Думаю, сейчас не время останавливаться на этом.
— В действительности, — сказала Баки, — сейчас самое время всем нам сообщить друг другу, чего именно каждый хочет больше всего. Что надеется сделать. Я постановляю так: пусть каждый назовет одно свое желание, одно-единственное желание, которое касается…
— Но разве все они не будут разными? — спросил Тауг.
— Я как раз перехожу к этому. Прежде чем каждый назовет свое желание, мы все должны поклясться, что поможем друг другу. Я помогу тебе и Таугу, Ульфа. Но ты должна будешь помочь и мне тоже, а не одному только Таугу. А Тауг должен поклясться помочь нам обеим.
— Я не сильна в клятвах, — сказала Ульфа, имея в виду, что не уверена, стоит ли ей клясться.
Баки истолковала ее слова по-своему.
— Я тебя научу. Каждый из нас поклянется именем высших существ, чье право на нашу преданность утверждено Верховным Богом. Поднимите руку, Тауг.
Тауг поднял правую руку.
— Повторяйте за мной. Я, Тауг, оруженосец и истинный человек, клянусь обитателями Ская…
— Я, Тауг… — У Тауга сдавило горло спазмом, но он сглотнул и продолжил: — … оруженосец и истинный человек, клянусь обитателями Ская…
— Клянусь Вальфатером и всеми его сыновьями, а также той Леди, чье имя нельзя произносить вслух…
— Клянусь Вальфатером и всеми его сыновьями…
На мгновение Таугу показалось, что сэр Эйбел извлек Этерне из ножен: высокие фигуры стояли по углам комнаты, сияющие тени, сотканные из пыли и отблесков огня, и он чувствовал их взгляды.
— Ну? Ты собираешься продолжать или нет? — спросила Ульфа.
— И той Леди, чье имя нельзя произносить вслух…
Словно по волшебству в сквозняке, тянущем от окна, донесся слабый аромат духов — благоухание далеких лилий.
— Что я сделаю для своей сестры Ульфы и для своей почитательницы Баки все возможное, дабы они осуществили свои заветные желания. — Баки улыбалась.
Тауг отчетливо видел острые зубы и горящие желтым пламенем глаза.
— Что я сделаю для своей сестры Ульфы… — повторил он.
Ульфа тоже улыбнулась, и от улыбки сестры Таугу стало тепло, как от огня в камине; призрачные наблюдатели исчезли.
— … и своей почитательницы Баки все возможное, чтобы они осуществили свои заветные желания.
— Твоей почитательницы Баки? — спросила Ульфа.
— Поскольку я исцелил ее, — торопливо объяснил Тауг.
— Теперь твоя очередь, Ульфа. Мне повторить слова клятвы?
Ульфа помотала головой:
— Я, Ульфа, свободная крестьянка из Гленнидама, клянусь обитателями Ская…
— Сначала Леди, — настойчиво прошептала Баки.
— Клянусь той Леди, чье имя нельзя произносить вслух…
— А также Вальфатером…
— А также Вальфатером и всеми его сыновьями, что я сделаю для своего брата Тауга и его почитательницы Баки все возможное…
— Ты должна сказать «своей почитательницы», — горячо прошептала Баки.
— Я же не исцеляла тебя!
Баки вздохнула:
— Начни сначала.
Ульфа взглянула на Тауга, который выразительно кивнул.
— Ну, если надо… Я, Ульфа, свободная крестьянка из Гленнидама, хотя в настоящее время рабыня короля Гиллинга, клянусь обитателями Ская — той Леди, чье имя нельзя произносить вслух, а также Вальфатером и всеми его сыновьями, — что я сделаю для своего брата Тауга и своей почитательницы Баки все возможное, дабы они осуществили свои заветные желания. Ну как, сойдет?
— Сойдет. Я, Баки, истинный огненный эльф…
Ульфа так и ахнула.
— … клянусь обитателями Митгартра — Таугом и Ульфой, а также, если он простит мне такую дерзость, самим сэром Эйбелом, — что я сделаю для названных выше Тауга и Ульфы все возможное, дабы они осуществили свои заветные желания. И данной клятвой, как и всеми прочими, я, Баки, навсегда отрекаюсь от ложного и безнравственного поклонения Сетру.
Ульфа вытаращила глаза.
