На следующее утро, еще до восхода солнца, когда Облако шла резвым шагом по Йотунлендской равнине, покрывая лигу за лигой и задавая скорость всем остальным животным в колонне, а Хеймир и Хела бежали по обеим сторонам от меня, словно волки Вальфатера, я почувствовал пристальный взгляд Тиази. Я слегка пришпорил Облако и извлек Этерне из ножен — и таким образом Тиази, подняв взгляд от магического кристалла, смог сообщить Билу (и Таугу с Мани, вошедшим минуту назад), что мы с Идн движемся на север во главе войска.
Глава 15
КРОВЬ ВЕЛИКАНА!
Тауг сидел на каменном полу караульного помещения и слушал спор Тиази, Гарваона и Свона с Шилдстаром. Никто, кроме Вистана, не обращал на него ни малейшего внимания; в противном случае они решили бы, что он всецело погружен в свои мысли. Хотя Тауг слышал и обдумывал каждое произнесенное слово, он все время смотрел неподвижным взглядом в самый темный угол комнаты.
— Замок не удержать, — упрямо повторял Шилдстар.
— В смысле долгое время? — Бас Тиази звучал вкрадчиво. — Ты прав. Нам нужно продержаться только до выздоровления его величества.
— Откуда нам знать, не остыл ли он давным-давно? — Шилдстар подался вперед, и огромное кресло затрещало под двумя тоннами мышц и костей.
— Ты уже спрашивал, — сказал Тиази. — И знаешь ответ. Я старший министр. Если бы он умер, я бы объявил годичный траур по нашему павшему королю и провозгласил бы Наследника престола. Если он умрет, я именно так и поступлю. Но он жив и, возможно, милостью Джерора, скоро оправится. Ты называешь себя преданным подданным нашего короля. Прекрасно, он нуждается в тебе. Докажи свою преданность.
— Дайте мне взглянуть на него, и я докажу. — Голос Шилдстара звучал по-прежнему непреклонно.
— Он спит, — сказал Гарваон. — Только сон исцеляет раны. Ты должен знать это — я вижу твои шрамы.
От хохота Шилдстара, казалось, сотряслись стены.
— И половины не видишь!
Мани лежал, свернувшись клубком, в темном углу, куда неотрывно смотрел Тауг: блестящие зеленые глаза кота медленно открывались и закрывались, и неясная фигура позади него порой походила на Идн, порой на древнюю старуху, а временами вообще исчезала. И хотя огонь в огромном очаге погас, оставив после себя дым и пепел, и в безоконном помещении было жутко холодно, Тауг обливался потом. То ли уже утратив способность бояться, то ли просто привыкнув к состоянию страха, он гадал, видит ли Вистан ведьму, и в конце концов решил, что нет.
— У меня тоже есть вопросы, — сказал Свон Шилдстару. — Мы на твои ответили. Когда король проснется, мы проводим тебя к нему, если он согласится тебя принять. Я отвечу еще на один вопрос, который ты не задал, хотя следовало бы. Думаю, скорее всего он согласится. Вы разделяете мое мнение, милорд? Сэр Гарваон?
— Разделяю, — ответил Тиази.
— Да, — сказал Гарваон.
— А значит, ты можешь выбрать одно из двух, — продолжал Свон. — Можешь подождать здесь, как разумный человек, а можешь покинуть замок и возвратиться вечером вместе с остальными. Ты не пленник.
Шилдстар презрительно фыркнул.
— Ты думаешь, мы не можем удержать тебя здесь силой, и ты, несомненно, прав. Но поскольку мы и не намерены предпринимать такой попытки, это не меняет дела. — Откинувшись на спинку огромного кресла, на котором он сидел поджав ноги, Свон сложил ладони домиком. — Ты преданный подданный короля. Твоя преданность простирается и на королеву?
— Король Гиллинг не женат.
— Ты ошибаешься. Я не стану тебе ничего доказывать. Ты не примешь моих доказательств, да мне и нет необходимости стараться, поскольку король сам скажет тебе, когда проснется. Но когда ты услышишь это от него самого — как непременно случится, — ты будешь предан королеве? Она из человеческого племени.
— Одна из вас, из плюгавых южан? — Шилдстар задумчиво потер огромный подбородок.
— Да, — сказал Свон, — и она ваша королева, веришь ты или нет. Когда ты поверишь, когда получишь доказательства, ты станешь повиноваться ей?
— Зависит от того, что ей нужно от нас.
Гараваон раздраженно фыркнул и резко отодвинулся бы с креслом от стола, будь они поменьше.
— Ты согласен повиноваться королеве, если тебя это устроит. Я слышу речи истинного сына Ангр.
— Вы добровольно сковываете себя цепями. — В голосе Шилдстара слышалась лютая ненависть. — Мой народ не такой. Кому-то другому придется надеть на нас оковы.
— Вот именно. Кому-то придется.
— Довольно! — поднял руку Тиази.
— Я согласен, — сказал Свон. — Нам нужны друзья здесь. Врагов у нас уже достаточно. Я не хотел задеть твои чувства, Шилдстар, и говорю без всякой задней мысли. Ты знаешь, кто ранил короля?
Инеистый великан медленно помотал головой:
— Я был там. Совсем рядом, только ничего не видел. Болтают разное. Одно, другое… и всякие хвастливые россказни. Может, да. Может, нет. Я не знаю.
— Кто-нибудь готовится штурмовать замок?
Шилдстар хитро прищурил глаза:
— Ходят слухи. Может, завтра. Почему мы и пришли.
— Восемнадцать ангридов?
— Девятнадцать вместе со мной. Хорошие воины, все до единого. Сколько у вас рыцарей?
— Не у нас, а у вашего короля.
— У нас достаточно ангридов, рыцарей, меченосцев и лучников, чтобы защитить замок его величества от любого нападения, — сказал Тиази Шилдстару, — и мы защитим. Я боюсь лишь, что молодые задаваки, по глупости своей презирающие малорослых южан, нападут на нас, не подумав хорошенько. Это может послужить сигналом к началу нового мятежа.
Шилдстар поднялся с кресла — процесс, потребовавший известного времени.
— Наших среди вас нет.
— Неправда, — сказал Тиази.
— И продовольствия у вас мало. Месячный запас? — Он переводил взгляд с одного на другого. — Мы могли бы обеспечить вас провизией.
— Лорд Тиази. Сэр Гарваон. Сэр Свон. — Тоненькая женщина, одетая как рабыня, появилась в дверях; в следующий миг Тауг узнал ее. — Его величество очнулись. Они зовут королеву.
В темном углу, куда Тауг смотрел все время, теперь никого не было. Мани выглянул у него из-за спины и ухмыльнулся.
Баки проворно посторонилась, когда Шилдстар и Тиази поспешно направились к двери, и почтительно присела, когда Свон, Гарваон и Вистан проходили мимо.
Тауг остался на месте.
— Это шутка?
Баки снова присела, на сей раз выражая почтение Таугу.
— Что вы, сэр?! И я всего лишь простая девушка.
— Он действительно очнулся?
— Да. Думаю, вас это устраивает.
— Меня больше устроило бы, если бы он умер. — На мгновение Таугу стало дурно от страха. — Я собираюсь убить Гиллинга, а поскольку я мужчина, мне придется убить его в честном бою. — Последние слова вырвались у него словно помимо воли, и жалкое существо, трусливо съежившееся и плачущее в нем, оказалось посаженным под замок. — А значит, бой должен состояться, когда он выздоровеет, когда получит возможность защищаться. Я не стремлюсь приблизить этот момент.
