– Я сошелся с эльфийской женщиной, – сказал я. – С женщиной, которую я люблю больше всех на свете.
– Знаю.
– У нас с ней будут дети?
– Не знаю.
– Предположим, будут. – Раньше я как-то не думал об этом. – Если родится мальчик, он вырастет обычным человеком?
– Или эльфом. Пока ребенок не родился, нельзя сказать.
– А если девочка?
– То же самое. Отец короля сошелся с женщиной из моего племени, так же как вы с эльфийской девой.
Тут я убедился, что Гарсег действительно знает не все, и, признаться, испытал облегчение.
– У них родилось трое детей: один подобный тебе и двое подобных мне.
– Трое?
Гарсег кивнул:
– Нашу сестру зовут Моркана.
Когда мы снова перевернулись на живот и заработали руками и ногами, я думал, нам придется плыть еще столько же, если не дольше. Теперь я понимаю, что Гарсег хотел отдохнуть перед прибытием к месту назначения. Он знал про лестницу и знал, что, возможно, нам придется сражаться – поскольку химеры не узнают его, а он не сможет им открыться. Во всяком случае, я только-только разогнался, когда он остановил меня и показал рукой вперед:
– Вот остров, который моряки называют Глас. Довольно скоро мы уже шагали по берегу, усыпанному скользкими острыми камнями, сверкавшими в солнечных лучах, – алыми, золотыми, малиновыми и разных других цветов, неописуемо красивых.
– Остров так называется потому, что он из стекла?
[2]
– спросил я.
Гарсег помотал головой:
– Нет, он из огненного опала.
– Драконов камень.
Он не взглянул на меня.
– Кто вам сказал это?
– Бертольд Храбрый, мой брат. Он умер, я думаю.
– Бертольд Мудрый. Если вы не знаете наверняка, что он умер, будем надеяться, что он жив.
Я рассказал Гарсегу, как искал тело Бертольда Храброго и не нашел.
– Этот остров многие тоже искали, но тот, кто ищет, никогда не находит. Однако моряки не раз случайно натыкались на него и высаживались на берег.
У меня возникло ощущение, будто Гарсег не договаривает, и я спросил, что же случалось с моряками.
– Разное. Одни благополучно возвращались на корабль. Другие погибали. Некоторые оставались с нами, а некоторые отправлялись в иные места. Видите башню?
Я видел, и она была огромной. Кто-то выстроил посреди островка самый настоящий небоскреб, и поначалу я задался вопросом, зачем возводить такую высокую башню, если здесь нет никого, кто бы в ней жил. Никого, если не считать моря. Островок был маленьким, и поэтому, если вы хотели построить здесь большое здание, оно должно было быть очень высоким.
И было. Круглая башня, лишь немного расширявшаяся к основанию, поднималась выше самой высокой горы, похожая на гигантскую иглу.
– Строитель был родом из шестого мира, Муспеля, – сказал Гарсег. – Мои соплеменники не возводят подобных зданий без крайней необходимости. А зря. Здесь жил Сетр, державший в благоговейном страхе наш мир, который вы называете Нижним.
Я сказал, что чаще мы используем название Эльфрис. Гарсег кивнул.
– Он строил башни и поменьше, на многих побережьях стоят возведенные им крепости. В одной из них время от времени живет моя сестра.
– Но ты не живешь?
– При желании мог бы. – Гарсег перебрался через очередной скользкий камень и пошел дальше. Когда он скрылся из виду, я услышал его голос:
– Как ваша рана?
Я потрогал бок, но раны не обнаружил.
– Зажила?
Нагнав Гарсега, я сказал:
– У меня остался шрам, но он зарубцевался и не болит.
– Шрам исчезнет со временем. А пока еще чайка видит подводные скалы.
– Понятно. Я действительно стал самым сильным рыцарем на свете?
– На этот вопрос вы должны ответить сами.
– Значит, стал.
По ощущениям силы у меня не прибавилось, но я знал, что я очень, очень сильный и очень, очень быстрый. Но насколько я силен и быстр, я не знал. Я знал также, что отчасти обязан своей силой Дизири, а отчасти морю – сознанию, что оно открыло мне свою тайну и пребывает во мне, шумя у меня в ушах приливными волнами крови. Но еще я оставался собой, и на самом деле море всегда было частью моей природы; оно пребывало во мне всегда, только я не знал этого.
Я стряхнул задумчивость, поскольку увидел лестницу. Рядом с громадой небоскреба она казалась тонкой паутинкой и тянулась высоко вверх, к некоему подобию расщелины в стене. В лучах яркого солнца лестница и стена горели, словно охваченные пламенем. Так и хотелось надеть солнцезащитные очки потемнее, а еще лучше очки сварщика. Я щурился, прикрывал глаза ладонью и все такое, но Гарсег даже бровью не повел.
– Здесь Сетр хранил все лучшее оружие, собранное в нашем мире, чтобы мы не могли восстать против него. Он, способный сокрушать горы, запрещал нам носить даже кинжалы. Однако в конце концов мы его изгнали.
Я спросил Гарсега, как он думает, вернется ли Сетр обратно.
– Он возвращается время от времени, а потом улетает, прежде чем мы успеваем собрать войско. Вы бы изгнали нас из своего Среднего мира, если бы могли, сэр Эйбел?
Я подумал о Дизири и сказал «нет», по возможности тверже.
– А многие хотели бы. Многие борются с нами прямо сейчас. Но мы всегда возвращаемся. То же самое и с Сетром.
– А оружие, о котором ты говоришь, по-прежнему там?
Гарсег кивнул:
– Мы разграбляли хранилище Сетра на протяжении тысячи лет, и оружие, вынесенное оттуда, рассеяно по всем мирам.
– Значит, там ничего не осталось.
Следующие слова Гарсег проговорил почти неслышно. Он сказал:
– Оружия в хранилище практически не убавилось.
Глава 23
НА ЛЕСТНИЦЕ
– Как вы помните, – сказал Гарсег, когда мы подошли к подножью лестницы, – я говорил вам, что не в силах исцелить вашу рану, но море исцелит, если вы отправитесь со мной в Эльфрис.
Я кивнул и потрогал бок, проверяя, по-прежнему ли там все в порядке.
– Я также обещал, что вы станете самым сильным среди вам подобных. Вы стали, но должны благодарить не меня, а себя самого – и море.
– Ты пытаешься раздосадовать меня? Я не поддамся. Я твой должник. Я обязан тебе по гроб жизни.
Гарсег потряс головой:
