Ну а если уж и добрались бы до трюка с телефоном, Ксана могла с полным на то основанием утверждать, что Колодин, записывая ее координаты, ошибся. Дело в том, что номера мобилок Ксаны — той, которую она выбросила, и той, что у нее осталась, — отличались всего лишь одной цифрой: в первой стояла «5», а во второй «6». Так что, записывая ее номер, Колодин вполне мог перепутать пятерку с шестеркой…
Фил позвонил в самый неподходящий момент — когда Ксана все-таки встала, сварила кофе на электроплитке (чтобы не выходить на кухню) и переливала его из джезвы в чашку. Ее рука непроизвольно дрогнула, что выдавало большое нервное напряжение, и бурая жидкость пролилась на белоснежную накрахмаленную скатерть. Ксана грязно выругалась (вспомнив свое детдомовское детство; теперь она, играя роль прилично «упакованной» и хорошо воспитанной дамы, старалась сквернословить как можно меньше и не при людях) и схватила мобилку.
- Что тебе опять нужно?! — вызверилась она в микрофон.
- Вот те раз… — опешил Фил. — Ты что, с дерева упала?
- Да. В кусты, состоящие из придурков. Покоя от вас нету…
- Ну, девочка, что-то ты совсем захандрила… Пора выходить на работу.
- Видала я твою работу… в гробу в белых тапочках!
- Как ты права, милая! Именно в этом разрезе — в белых тапочках и с черными шнурочками. Но это, так сказать, в принципе. А вообще-то, я звоню потому, что один очень влиятельный и богатый человек хочет с тобой встретиться. Ты очень ему приглянулась. У тебя намечается отличная перспектива…
- Возьми этого «богатого и влиятельного» и запихни, знаешь куда?..
- Догадываюсь. Но это не тот случай. Больно уж просьба настоятельная. Не кочевряжься, девочка. Там такие люди… у-у-у! Между прочим, в этом случае мое дело сторона. Так что, сама понимаешь…
Конечно, поработать без Фила, забирающего себе львиную часть денег (как предполагала Ксана), было заманчиво. Но нарушался главный принцип работы ликвидатора — он не должен знать заказчика. Потому что потом за жизнь киллера нельзя будет дать и ломаного гроша. Обычно заказчики — люди весьма состоятельные, и им лишний компромат, да еще такой, совершенно не нужен.
Вот и получается потом, что правоохранительные органы годами ищут наемного убийцу и не находят. А что его искать, если он давно покоится на два метра ниже уровня земли. Найти другого киллера, менее профессионального, который не знает предыстории и жаждет избавиться от серьезного конкурента (да еще и с оплатой за это!), раз плюнуть.
- Понимаю. Но отказываюсь. Категорически. В любом варианте.
- Ты… ты что?! Ксана, не подводи меня… — В голосе Фила прозвучали одновременно и просьба, и угроза.
- Это ты не зли меня, — ответила Ксана. — Я тебе не шестерка. Понял, кретин?! Все, бывай, у меня кофе стынет. И вообще, я уезжаю в отпуск.
- Ну что же, коли так… — Фил вдруг стал зловеще спокойным. — Тогда покеда… Наше вам с кисточкой. Смотри не перегрейся на солнце.
И на этих словах Фила мобилка отключилась.
Ксана некоторое время с сомнением смотрела на миниатюрную вещицу, а затем с легким сердцем бросила мобильный телефон на диван и села пить кофе. После разговора с Филом на душе почему-то стало совсем муторно, но она старалась не поддаваться приступу мизантропии.
«Да пошли они все!..» — думала Ксана. И в какой-то момент решила, что ждать больше нечего, нужно срочно уезжать из города хоть куда-нибудь — пусть даже в круиз по северным морям. Теперь уже никто не скажет, что она сбежала. Пошлет в фирму заявление на отпуск (чтобы все выглядело как положено) — и привет, Россия. Первым же самолетом (не исключено, что дорогим чартерным рейсом) она улетит в ту страну, где не требуется виза.
От этой мысли ей сразу стало легче. И даже Фил перестал казаться ублюдком и полным ничтожеством. Что ж, он тоже зарабатывает, как умеет. Кто на что учился…
И все же где-то глубоко внутри копошился крохотный червячок. Он еще не вырос до больших размеров, но его присутствие уже ощущалось. Чтобы задавить гнусного червя в зародыше (вернее, утопить), Ксана налила себе полстакана коньяка и выпила одним махом. В голову ударила горячая хмельная волна и напрочь вымела все дурные мысли.
А свара на кухне по-прежнему крутила свою бесконечную, изрядно заезженную пластинку, вконец испорченную коммунальными нравами.
Глава 17
ТИНГ
Тинг занимался хозяйственными делами. Он с таким рвением взялся за расчистку подворья, что сам себе удивлялся. Спустя три или четыре часа двор нельзя было узнать. Когда его кто-то окликнул, Тинг в это время увлеченно выкладывал дорожку из кирпича от крыльца до покосившихся ворот; они были следующими на очереди.
- Хлопчику, а, хлопчику! Чи ты, можэ, глухый? Зову его, зову…
Тинг поднял голову и увидел сухонькую старушку в белом платочке с цветной каемкой. Она стояла за плетнем с узелком в руках и приветливо улыбалась.
- Нет, бабушка, я не глухой. Заработался… Здравствуйте.
- Здравствуй. Можно зайти?
- Конечно. Зачем спрашивать?
- А як же. Мы ж не знакомые. Бачу, новый хозяин, дай, думаю, пиду, познакомлюсь.
Старушка зашла во двор и направилась прямо к столику под навесом. Крыша навеса уже светилась дырами, но столик, хоть и почернел от непогоды, но все еще находился в удовлетворительном состоянии. Там старушка и развернула узелок, оказавшийся рушником. В мгновение ока на столе словно появилась скатерть-самобранка, а на ней небольшой кувшин с молоком, свежие лепешки и плошка с медом.
- Ото ж я и решила, шо трэба хлопчику подкрепиться, — сказала старушка. — Бо с самого утра работает. Мы тут с тобой суседи. Он моя хата… За деревьями почти не видать. Молоко утреннего удоя, зовсем свежое, у меня коза есть, млынци только шо испекла, а мед принес дед Савка. У него своя пасека. Ты йиж, йиж, не стесняйся. Бо мы тут як одна семья. Меня зовут баба Мотря.
- Андрей, — представился смущенный Тинг.
Он не стал упираться и отнекиваться, а сел на высокий пенек, на котором рубили дрова, и приналег на лепешки, макая их в мед и запивая охлажденным молоком прямо из кувшина. Тинг уже отвык от домашней еды (да и была ли она когда в его жизни?), поэтому простые лепешки из пшеничной муки грубого помола показались ему верхом кулинарного искусства. Они, действительно, были пышными и очень вкусными.
- Большое вам спасибо, — сказал он, насытившись. — Только теперь я вряд ли буду работать. Во какой курдюк стал, — похлопал он себя по животу.
- Та тоби, Андрийку, надо йисты и йисты. Ты ж худой як щепка. Можэ, больной чим?
Тинг рассмеялся и ответил:
- Нет, бабушка, не больной. Недокормленный. Я питаюсь по системе.
- Это як же?
- Если заработаю на еду — ем, а ежели нет — пощусь, перехожу на подножный корм.
