– Да-а, Глеб, мне бы твои познания… – Федюня восхищенно поцокал языком. – Силен! Медальон я нашел на Украине. Недавно. В город вернулся три дня назад.
– Что так рано? – поинтересовался Глеб. – Похоже, ты напал на золотую жилу. Почему не разрабатываешь?
– Напал. Да вот только одному там делать нечего. Не подниму я один. Короче: приглашаю тебя в компанию. Ты да я, да лопаточка моя. Что найдем, делим пополам. По-честному.
– Нет-нет, Федор, я не могу.
– Почему?! Дело верное, нутром чую.
– И не проси. У меня стоит ценный раскоп с прошлого года. Боюсь, его могут перехватить. Народ у нас шустрый.
– Ты лучше спроси, в каком именно месте я нашел медальон.
– Считай, что уже спросил.
– В Чернигове.
У Глеба даже ладони вспотели, а в голову бросилась кровь. Чернигов! Место, где захоронена куча кладов! Данные на сей счет вполне достоверны. Там уже найдено много сокровищ – в Детинце, у Спасского и Борисо-Глебского соборов, возле кургана Черная могила, в западной части Предградья и еще в нескольких местах. Неужели Федюне повезло? Это еще тот счастливчик.
– Не спрашиваю точную локализацию, ты все равно не скажешь…
– Скажу. Если примешь мое предложение. Знаю, ты не станешь бока мочить и не попытаешься обойти меня на повороте. Потому к тебе и пришел.
– И все равно, ничем не могу помочь. Разве что куплю медальон… если ты, конечно, продашь.
– Ладно, слушай дальше, Фома Неверующий. Думаешь, я лапшу тебе вешаю на уши? Ничего подобного. Медальон я нашел в подземелье. Он лежал рядом со скелетом в медной шкатулке размером с портсигар. Там было еще несколько мертвецов… Бр-р! Неприятная картина, доложу я тебе. Поначалу я даже не подозревал о существовании подземелья. Работал по наводке, надежный человек указал место. Копал, копал – и провалился. Я прошел по подземному ходу метров тридцать. Куда он ведет, бог его знает. У меня не хватило дыхалки. Чтобы обследовать подземелье, нужна маска и баллоны с кислородом. Я знаю, что у тебя есть такое оборудование.
– Ну, наличие подземного хода не есть факт, подтверждающий наличие в нем чего-нибудь стоящего. Не исключено, что там можно найти лишь ржавое оружие или черепки, не более того.
– Не факт, говоришь? А как тебе это? – Федюня достал из кармана несколько монет и положил на стол перед Глебом; это были золотые червонцы.
Глеб взял золотой кругляшек в руки, нацелил на него лупу и глазам своим не поверил – это был первый петровский червонец 1701 года выпуска! Притом весьма неплохой сохранности. Он был для нумизматов просто бесценным, потому что таких червонцев отчеканили чуть больше сотни.
– Я нашел их на полу подземелья, – объяснил Федюня. – Червонцы будто специально рассыпали, чтобы указать дорожку. Как зерно, когда нужно подманить кур – цып-цып-цып… Но я думаю, что монеты просто потерялись, когда клад тащили в тайник.
– Удивил, – признался Глеб. – Но все равно будет нечестно, если я отгрызу от твоего навара половину. Купи себе акваланг, а лучше дыхательный аппарат «Спасатель» новой модели, он удобней, возьми запасные баллоны, думаю, не меньше четырех штук, – и вперед.
– Глеб, я ж не тупой, сам все понимаю. Но одному туда соваться боязно. Я бы мог пройти и дальше, но мне почему-то так страшно стало, как никогда прежде. И я повернул оглобли назад. Пойдем, а?
– Ну не знаю, не знаю…
– Да не ломайся ты, как красная девица! Все будет путем, точно тебе говорю. И потом… – Живое лицо Федюни вдруг приобрело таинственное выражение. – Знаешь, что думаю насчет этого подземелья?
– Давай, звони.
– Так вот, Глебушка, я предполагаю, что именно в нем гетман Полуботок спрятал свои сокровища!
Глеб рассмеялся.
– Ты фантазируй, но не завирайся, – сказал он весело. – Клады Полуботка – впрочем, как и казну Мазепы – ищут впустую уже десятки лет и тысячи энтузиастов. Хочешь, чтобы и мы с тобой примкнули к этой когорте наивных (если не сказать глупых) романтиков? Я – прагматик, Федя. Рою землю лишь там, где уверен, что место надежное. А идти наобум, не ориентируясь в обстановке… прости, но это не в моих правилах.
– Ладно, скажу больше! – воскликнул Федюня. – Подземелье находится в бывших владениях Полуботка!
– Заявка серьезная… – Глеб ненадолго задумался. – Ну ты змей-искуситель!
– Так что, по рукам?
– Дай мне время до завтра. Хочу все хорошо обдумать. Только без обид. Предприятие серьезное может выйти, поэтому нельзя к нему подходить с бухты-барахты. Мне нужно пораскинуть мозгами. Все так неожиданно…
– Заметано. До завтра, так до завтра. У тебя есть мой телефон?
– Есть.
– Тогда звони. Лучше до обеда. С утра пораньше.
– А как насчет этой парсуны?
– Я же тебе сказал: идешь со мной – она твоя.
– Хорошо. Но мне хотелось бы на время оставить медальон у себя. Не мешает исследовать его более детально.
– Какие проблемы. Ты же ученый, кандидат наук. Не то что я с моим техникумом торговли… Исследуй. Тебе и карты в руки.
На том они и расстались. Глеб предложил Федюне выпить коньяка – за встречу, но тот куда-то торопился, и пришлось Тихомирову-младшему лечить свои нервы в одиночестве.
Он был сильно возбужден. А что, если Федюня прав и действительно взял горячий след, который приведет к сокровищам Полуботка? Глеб этой проблемой никогда не интересовался, но кое-что об этом слышал.
«Был бы батя дома… – сокрушался Глеб. – Вот у него материалов по Украине полно. Он немало там поскитался по раскопкам. Но, насколько я помню, к рассказам о золоте гетмана Полуботка он относился скептически…»
Тут зазвонил мобильный телефон, и Глеб услышал в трубке голос отца:
– Как поживаешь, сынок? Еще не соскучился по блудному отцу? Ты дома? Тогда встречай. Я уже на подлете к аэропорту. Нет, встречать не нужно. Возьму такси – и домой. Ты лучше приготовь мне что-нибудь поесть. А то английская кухня мне уже поперек горла стала.
«На ловца и зверь бежит!» – обрадовался Глеб. Достав из холодильника кусок свежей свинины, он занялся готовкой. Когда отец появился на пороге, его уже ждал сытный обед: отбивные с пылу с жару, сковородка жареной картошки, селедка, присыпанная зеленым луком, маринованные маслята, ржаной «бородинский» хлеб и запотевший графинчик холодной водки.
– До чего же здорово! – Николай Данилович, разомлевший от обильной еды, мелкими глотками пил кофе, сваренный Глебом по специальному рецепту. – Родина! Как много в этом слове… Нет, нет, это не патетика! Поэт знал, о чем говорил. Скучно там, в этой Англии. Все размерено, расчерчено, отвешено; шаг влево, шаг вправо – нарушил закон, штраф или тюрьма… А разговоры только о деньгах. Даже в самом паршивом пабе, где ошиваются одни работяги и кокни
[73]
, только и слышишь: «Акции, дивиденды, сокращения, рецессия, безработица, пособия, фунт упал ниже евро…» Как на бирже. То ли дело наши мужики гутарят – или о политике, или о женщинах.
