– Вернемся к Скоропадскому, – сказал Петр, озабоченно нахмурившись. – Старику и впрямь нужно подыскивать замену. Как мыслишь, кто это может быть?
Меншиков замялся. Имя нового гетмана у него уже вертелось на языке, но прежний лихой и безрассудный Алексашка давно превратился в умного и хитрого царедворца, поэтому он не торопился с предложением кандидатуры, удобной лично ему во всех отношениях.
Такой человек был – черниговский полковник Павел Полуботок. Вспомнив, сколько Полуботок отсыпал в его карман полновесных золотых червонцев, – за то, чтобы генерал-губернатор поспособствовал ему в получении гетманской булавы и прочих клейнод
[9]
, – Меншиков мгновенно вспотел; а ну как государь узнает про уговор?
Александр Данилович хорошо помнил выборы гетмана после бегства Мазепы, на которые приехал сам Петр Алексеевич.
Больше всех прав на булаву имел Данила Павлович Апостол, миргородский полковник, однако он совсем недавно порвал с Мазепой и был на подозрении; затем – черниговский полковник Павел Полуботок, но тот показался царю опасным, как смелый и энергичный человек. А третьим кандидатом был Иван Скоропадский, на котором Петр и остановил свое внимание, зная его как человека слабохарактерного, ни в каком случае не опасного.
Когда зашла речь о кандидатуре Полуботка, Петр сказал, как отрезал: «Сей человек хитер – из него может выйти второй Мазепа». Вряд ли государь изменил свое отношение к черниговскому полковнику, подумал Меншиков. Составив определенное мнение о человеке, Петр редко его менял; разве что обстоятельства заставляли пойти на компромисс.
Правда, и несостоявшийся гетман не был обделен царской милостью. Полуботку было пожаловано более 2000 дворов. Таким образом Павел Леонтьевич в одночасье стал одним из первых богачей Малороссии, что, безусловно, способствовало росту его влияния.
Меншиков, зная норов Петра, ответил совсем не то, что думал:
– Лучше кандидатуры, чем Данила Апостол, не найти. Он предан тебе телом и душой. Умен, тактичен, большой храбрец… Дрался со шведами аки лев.
Зная изменчивый нрав Петра, светлейший князь всегда ставил на две лошади. На всякий случай. С Апостолом у него тоже были отношения вполне доверительные. Но он, конечно, был победнее Полуботка, а значит, менее выгоден в плане дальнейшего сотрудничества, которое заключалось в дальнейшем приобретении малороссийских земель.
У Петра дернулся левый ус. Он вперил в Александра Даниловича бешеный взгляд, но генерал-губернатор сумел выдержать этот безмолвный напор – смотрел прямо в зенки государя ясными до прозрачности глазами.
– Ври, да не завирайся, – наконец сказал Петр. – Будто мне не ведомо, что ты руку тянешь за Полуботка.
Меншиков неопределенно пожал плечами; и все-таки поморщился от боли – рука у государя по-прежнему тяжела.
– И должен сказать тебе, – продолжал царь, словно и не заметив болезненную гримасу Александра Даниловича, – что ты прав. Апостол если и не умнее, то хитрее, чем Полуботок. Вся эта история с его бегством от Мазепы и тогда, и сейчас кажется мне очень подозрительной…
28 октября 1708 года гетман Мазепа с большинством казацких старшин и шеститысячным войском перешел на сторону шведского короля Карла XII. Среди старшин был и миргородский полковник Данила Павлович Апостол. Он знал о намерениях гетмана отделить Левобережную Украину от России и в этом вопросе был его единомышленником.
Но уже через месяц, 21 ноября, Апостол тайно оставил шведский лагерь и с большим трудом добрался до своего имения в Сорочинцах, где к тому времени стояли русские войска. Оттуда он прислал письмо новому гетману Скоропадскому, избранному на эту должность после перехода Мазепы к шведам, в котором уверял, что попал в шведский лагерь по недоразумению и вынужден был повиноваться Мазепе, пока не выпала возможность освободиться.
Однако, когда миргородского полковника перевели в Лебедин, где находился царский военный штаб, он попросил о встрече с Петром, и на ней от лица Мазепы предложил захватить в плен Карла XII. Сначала посланец гетмана вызвал недоверие царя, так как никаких документов, которые свидетельствовали бы о таких намерениях Мазепы, у миргородского полковника не оказалось.
Тем не менее спустя некоторое время к царю прибыли еще два гетманских посланца, и тогда между Петром и Апостолом начались переговоры.
Самым тяжелым был пункт о гарантиях Мазепе, который, не доверяя царю, настаивал, чтобы их удостоверили представители некоторых европейских дворов. Но и в этом вопросе наконец пришли к соглашению. 22 декабря канцлер России граф Головкин написал Мазепе письмо. Он подтвердил, что на переговорах достигнуто соглашение, и от имени Петра Алексеевича обещал гетману возвращения всех его прав и привилегий, когда тот захватит в плен если не Карла XII, то «прочих знатнейших лиц».
Но Мазепа сам себя перехитрил. Не дождавшись к назначенному времени ответа российского государя, он уже 5 декабря 1708 года направил письмо польскому королю Станиславу Лещинскому, в котором убеждал того поспешить с войском для общей борьбы против Москвы. Посланца Мазепы, ровенского мещанина Хлюса, перехватили и задержали, а текст письма обнародовали. Взбешенный Петр, который верил Мазепе до последнего, в специальном манифесте официально предъявил обвинение гетману в измене и двурушничестве.
Так Данила Апостол и остался в стане российских войск. Как и другим представителям казацкой старшины
[10]
, которые бежали из лагеря шведов после объявленной Петром амнистии, ему возвратили уряд миргородского полковника и все имения. Стараясь реабилитироваться, Апостол храбро воевал со шведами, за что не раз удостаивался царской похвалы.
Однако как он ни старался, а Петр все равно не доверял миргородскому полковнику. На это и надеялся Меншиков, назвав Апостола в качестве главного претендента на гетманскую булаву, которая уже едва держалась в слабых старческих руках Скоропадского.
– Все сходится на Полуботке, – задумчиво сказал Петр. – Будет ли он предан мне?
– Не сумлевайся, мин херц, у Степашки Вельяминова хватка железная. От него ничто не укроется – ни измена, ни лишняя копейка. Будь-то Апостол или Полуботок – всем придется плясать под его дудку.
– Хотелось бы надеяться, что ты прав… однако проверить стоит. Тщательно все там проверить. Ты, чай, по верхам лишь прошелся – с полковниками горилку пил да варениками закусывал. Не спорь! Знаю я тебя. Малороссы умеют накрыть богатый стол. И в пирах сильны, не чета полякам. А выпить ты по-прежнему не дурак.
