В самом начале перестройки Грузин создал кооператив "Страж", занимающийся охраной грузов и объектов. Коллектив предприятия (если его можно так назвать) состоял из бывших спортсменов и уголовников.
"Страж" в основном занимался примитивным рэкэтом. Бойцы кооператива обложили данью даже старушек, торгующих пирожками с лотков.
Года четыре официальный бизнес кооператива "Страж" шел ни шатко ни валко. (Чего нельзя сказать о теневой стороне деятельности Грузина; тут было все в порядке). Действительно, кто в здравом уме наймет для охраны бараньего стада волков?
Но на пятом году своей криминальной деятельности Саша Грузин, накопивший немалые средства, познакомился и близко сошелся с нынешним губернатором, пробующим силы в политике.
Так появился зловещий тандем, в котором Шалычев (так звали губернатора) играл роль сначала мозгового центра, а затем и официальной "крыши" для рэкэтира Саши Грузина.
И вскоре город стал напоминать мясорубку.
Стрельба не утихала ни на один день. Внешне бессмысленные бандитские разборки вскоре приобрели некую систему, понятную только посвященным.
Но когда в городе наконец наступила относительная тишина, оказалось, что Саша Грузин стал контролировать торговлю спиртным, рынки и автостоянки. Чего он, собственно говоря, и добивался.
А Шалычев скупил почти все мало-мальски доходные магазины, большей частью в центре города. И коекакие весьма доходные предприятия, которые искусственно обанкротили.
Когда Шалычева избрали губернатором, вернее, когда Шалычев купил это место, он постарался завуалировать свои отношения с Сашей Грузином. Настолько это возможно.
Но шила в мешке не утаишь. О его приятельских отношениях с отъявленным бандитом знал даже самый распоследний городской бомж.
С одной стороны, это был серьезный компромат на губернатора.
А с другой – кто мог отважиться схлестнуться лицом к лицу с всесильным Шалычевым, за спиной которого торчали бандитские стволы подручных Саши Грузина?
Напрашивался вывод: чтобы раскрутить Шалычева на полную катушку, нужно было подобраться поближе к Саше Грузину. Что само по себе являлось задачей архисложной и небезопасной.
Проще было сунуться в змеиное гнездо в период брачных игр, нежели расшевелить бандитскую "малину" Саши Грузина. По предварительным прикидкам, он мог поставить под ружье до трех сотен боевиков.
И у всех этих отморозков было оружие: от пистолетов и автоматов, до гранатометов и пластида.
Да что там оружие! Грузин имел четыре личных вертолета и два самолета: "аннушку" и ТУ. При желании он мог бы обзавестись и бронированной техникой. Денег у него хватало.
Правда, меня утешил последний разговор с Саенко, когда я спросил напрямик:
– Товарищ полковник, для чего нужны эти материалы?
– А вы как думаете?
Ну и хитер, сукин сын! Скользкий как угорь – не ухватишь, не прижмешь.
– Мне думать не нужно, мне надо пахать, – резко ответил я, глядя прямо в его блекло-серые застывшие глаза старого чинодрала. – И я совсем не хочу, чтобы мои труды пропали втуне. – Не пропадут.
Во взгляде Саенко неожиданно мелькнул неподдельный интерес к моей незначительной персоне, отдаленно напоминающий дружеское участие. – Это я вам гарантирую… – сказал Саенко.
И многозначительно прищурил глаза.
Ого! – подумал я, возвращаясь в свой кабинет. Это что-то новое. Похоже, кому-то в верхах Шалычев стал костью в горле, и теперь мне дают "зеленый свет", что значит – руби под корень.
Ну что же, рубить, так рубить…
Конечно, я уже успел отметить особое пристрастие Саенко к моим наработкам. Последнюю неделю меня буквально завалили материалами других ведомств: и по фирме Саши Грузина, и по транснациональной корпорации, возглавляемой другом губернатора Журкиным.
На первый взгляд, они практически не касались самой особы Шалычева. Но при ближайшем рассмотрении и скрупулезном анализе (что от меня и требовалось) разрозненные нити постепенно сплетались в мелкоячеистую, похожую на паутину сеть, в центре которой угадывалась фигура губернатора. – Звонил Сандульский…
Баранкин стучал на пишущей машинке, время от времени задумчиво поглядывая на потолок, будто пытался найти там ответ на вечный вопрос: быть или не быть?
– Что ему нужно? – Не сказал. По-моему, он чем-то напуган. – Это у него обычное состояние души. – Просил перезвонить, когда появишься. – Пошел он…
Я открыл чудо-папку и начал систематизировать накопленные за последние два дня материалы. – Тесть с работы увольняется…
Славка выцедил эту фразу с трудом, сквозь зубы.
– Уж не с твоей ли подачи? – спросил я с подозрением. – При чем тут я?
Голос Баранкина был насквозь фальшив.
– Очень даже причем, – разозлился я. – Если ему стали известны… сам знаешь какие данные, я тебе голову отвинчу.
– Так что, ты мне прикажешь собственными руками копать яму для отца моей жены?!
Лицо Бананкина стало пунцовым.
– А как насчет служебного долга и совести? – спросил я ехидно.
– Серега, он хороший человек, поверь. Нынешняя сволочная жизнь кого угодно преступником сделает. Ты это знаешь не хуже меня.
– Взятки он брал? Брал. Бюджетные деньги прокручивал? А то как же. Может, ему за это орден дать?
Я наступал на бедного Баранкина по инерции, нежели для того, чтобы еще больше усугубить ситуацию. – Он осознал. Кается. – Ну-ну… Я скептически ухмыльнулся.
– Он хочет порвать с прошлым. Это правда! – горячился Баранкин. – И не думай, что все творилось по его инициативе. – А я так и не думаю. – Над ним сам знаешь, кто стоит. – Знаю. Ну и что? – Попробуй возразить или не подчиниться… Такова система.
– Так ведь твой родственничек как раз и является одним из творцов этой системы. Не так ли? – Нет! Он просто плыл по течению. – Это точно…
Я старался держать себя в руках.
– Твой тесть плыл по течению молочной реки с кисельными берегами, на которых растут шоколадные деревья и марципаны.
– Я говорю серьезно! – взвился Баранкин.
– А я не менее серьезно отвечаю: дорогой мой Слава, не нужно лепить горбатого. Все твои ути-пути мне до лампочки. К проблемам твоего тестя у нас с тобой разные подходы.
– Как это понимать? – Очень просто. Я считаю, что вор должен сидеть в тюрьме. Без всяких исключений. – Кончай меня учить! Я что, не знаю прописных истин?
– Знаешь. В этом нет сомнений. Но ты предлагаешь разделить воров на сознательных и несознательных… – Глупости! – фыркнул Баранкин.
– Ты сначала дослушай. По-твоему тот, который намеренно украл кошелек с двумя червонцами, должен получить на полную катушку и мотать срок от звонка до звонка. А чиновнику, за компанию (чего не сделаешь за компанию!) зачерпнувшему из бюджетных денег полмиллиона "зеленью" и положившему бабки в свой карман, нужно лишь покаяться на исповеди, где ему отпустят все грехи. Ведь он не виноват, он лишь совершенно бессознательно поддался бесовскому искушению. – Это все казуистика! А речь идет о конкретном человеке. – О твоем родственнике… – Что ты к нему приклепался!? – Действительно… Ведь он, можно сказать, святой человек… – Серега, я прошу тебя – как друга – перестань. Мне и так тяжело. Не веришь? – Верю. Извини. Я так устал от этой пахоты… Нервы на пределе. – Да ладно… Будто я не понимаю…
