– Клянусь Зевсом, это лучшее вино! – загорячился купец.
– Успокойся, Афеней, вино и впрямь отличное, – примирительно сказал сборщик податей. –
Надеюсь, у тебя найдется амфора и для меня?
– Как же, как же, конечно! – заторопился Афе- ней. – Я привез тебе подарки. Смотри!
И он развернул перед сборщиком податей объемный тюк. Тот жадно посмотрел на богатые дары и, стараясь скрыть свое восхищение, милостиво кивнул.
– И две амфоры вина, – испытующе поглядывая на него, сказал Афеней.
– Прекрасно, – повеселел сборщик податей и, выпив очередную порцию, сказал: – А теперь давай поговорим о пошлине.
– А что говорить? Мне кажется, все давно извест- но… – ответил купец, насторожившись.
– Э-э, нет. Афеней. Другие нынче времена. И цены на наши товары у вас возросли. Мы это знаем.
– Так сколько же ты хочешь?
– С амфоры вина – один диобол
[32]
, с амфоры оливкового масла – обол
[33]
, за медимн
[34]
пчелиного меда – тетробол…
[35]
– Это же грабеж! – простонал купец, хватаясь за голову.
– И въездная пошлина пятьдесят драхм
[36]
, – безжа-лостно отчеканил сборощик податей. –
Остальное скажут тебе мои помощники.
– А пшеница?
– Пшеницы ты не получишь, таков приказ вождя. Только мед, меха, кожи, воск, соленую рыбу и шерсть.
– Ты меня разоряешь! – завопил купец. – Что я привезу в Ольвию? Меня там засмеют! Мне нужен хлеб! Зря я, что ли, тащился сюда в ваши богами забытые места? Чем я буду платить своей охране?
– Меня это не касается, – сухо ответил сборщик податей и поднялся. – Повторяю – так решил Марсагет. Если хочешь, спроси у него. Я только выполняю свой долг.
– Ладно. Спрошу, – неожиданно спокойно ответил купец и, понизив голос почти до шепота, сказал: – Мне нужно с тобой поговорить. Только не сейчас и не здесь – к кошме тоже уши пришиты…
– О чем поговорить? – вытаращился на него сборщик податей.
– Тебе привет от царя Гатала, – склонившись к его уху, еле слышно прошептал Афеней.
Сборщик податей отшатнулся от него с такой быстротой, словно ему сунули под нос змею; побледневшее лицо толстяка вмиг покрылось испариной.
– Успокойся! – с силой сжал его локоть Афеней. – Узнаешь? – показал золотое кольцо- печатку в виде египетского жука-скарабея.
Потерявший дар речи сборщик податей только промычал в ответ нечто невразумительное…
ГЛАВА 6
– Мама, я уверен – Тимн не виновен! – Абарис, сжав кулаки, метался по опочивальне Опии.
– Почему ты так думаешь? – спросила Опия и приказала удалиться служанке-рабыне, приготовившей ей кашицу с приятным запахом – маску для лица из растертых на камнях кусочков кипариса, кедра и ладана, замешанных в теплой воде. – И почему это тебя так волнует?
– Тимн – честный человек… – покраснел, смутившись, Абарис.
– Ну-ну, ты мне мог бы рассказать все начистоту, – улыбнулась Опия, потрепав густые волосы сына. – А то все какие-то недомолвки.
– Ладно, скажу! – решился Абарис. – Мама, я… я очень люблю дочь кузнеца Майосару.
– Вот оно что… – протянула жена вождя, хмурясь. – И с каких это пор?
– Не помню… Давно…
– Так. Значит ты, сын вождя и сам будущий предводитель племени, хочешь взять в жены простолюдинку?
– Мама! Я ее люблю!
– Ты хочешь, чтобы я согласилась тебе помочь? А как на это посмотрит отец? У него, насколько я знаю, другие намерения.
– Я уговорю отца! Я брошусь к его ногам, и он не откажет. Лишь бы ты была согласна. Отец тебя послушает.
– А она красивая? – с чисто женским любопытством спросила Опия, бросив взгляд на свое отражение в большом бронзовом зеркале.
– Очень! – воскликнул Абарис; и добавил – уже тише: – Такая, как ты, мама.
– Ну уж, такая… – улыбнулась Опия и погрозила ему пальцем. – Знаю я вас, мужчин, все вы хитрецы и обманщики. Сегодня нравится, а завтра, смотришь, другая приглянулась.
– Мама, клянусь!..
– Не нужно! – властно перебила Опия сына. – Зря клятвами не разбрасывайся. Клятва, как стрела искусного стрелка, должна разить наповал. А то улетит, не воротишь. И покроешь свое имя позором бесчестья.
– Но что же мне делать?
– Не знаю, сын, не знаю. И поверь, в этом деле трудно придумать что-либо. Вся надежда на гадальщиков, ты же знаешь законы предков.
– Это все подстроил сборщик податей! Я уверен, что он и гадальщиков подкупил.
– Не говори так о гадальщиках! Не гневи богов! – нахмурилась Опия. – Да и зачем ему все это?
– Я знаю зачем. Он хотел взять Майосару в жены, но получил отказ. Вот и решил отомстить.
Если гадальщики признают кузнеца виновным, все его имущество, в том числе и Майосару, получат они. Потом ее выкупит сборщик податей. Вот и вся разгадка – не жена, так наложница.
– Это уже ближе к истине. Но, опять-таки, вся надежда на праведный суд. И никто не может предугадать волю богов. Думаю, что и гадальщики не осмелятся противиться знамению свыше.
– А если все-таки попросить отца…
– Нет! – воскликнула Опия. – Разве ты забыл, что вождю не подвластны силы небесные? И что он не смеет переступить законы предков, даже если это касается его жизни? Воля богов священна, и ей должны подчиняться все сколоты, независимо от их положения. Кто нарушит священные обычаи предков, того ждет страшная смерть! Вспомни, как закончили свою жизнь вероотступники – цари Скил
[37]
и Анахарсис
[38]
.
– Прости, мама… – Абарис, мрачный и безутешный в своем горе, поклонился Опии и направился к выходу.
– Постой! – окликнула она сына. – Я поговорю с отцом…
