Это было плохо. Очень плохо. Похоже, Марлик не успокоится, пока его люди не осмотрят все самые темные углы и закоулки микрорайона и не перетрясут каждый дом – от подвала до чердака.
Нужно уходить! Немедленно! Иначе будет поздно. Еще час-другой, и сюда сбегутся не только все бандиты Вениамина, но и сотрудники милиции – Леха был почти уверен, что из-за смерти Верки на него уже объявлен розыск, и смуглый сукин сын подключит к облаве и тех ментов, что стоят у него на довольствии.
Решение пришло как озарение свыше. Мысли осветлились до полной прозрачности, сердце сильно трепыхнулось и забилось гулко и учащенно; Саюшкин как будто освободился от внутренних оков и поднялся над самим собой…
Рабочую одежду долго искать не пришлось – она висела в углу, на гвозде. Быстро натянув на себя вымаранные в побелке хлопчатобумажные штаны и куртку, он схватил наполненный до половины мешок с алебастром и начал закапывать в белую муку пакеты с героином.
"Будь проклят тот день, когда я нашел эту пакость"! – злобно подумал Леха. Теперь из-за наркотиков вся его более-менее налаженная жизнь пошла кувырком.
Он понимал, что любой мужчина с рюкзаком или сумкой в руках немедленно привлечет внимание быков Вениамина. Поэтому выбор вариантов у Саюшкина был весьма ограниченный: или бросить товар и попытаться улизнуть налегке под видом работяги, или покорно ждать в этом подвале (а возможно на чердаке) неизбежного конца.
Вор выбрал первый вариант. Он тоже был не ахти, но ничего другого Леха придумать не мог.
Выгрузив героин, Саюшкин наполнил рюкзак всякой всячиной – что под руку попалось.
Припорошив рюкзак пылью, он бросил его в угол, за пустые бочки. Даже если люди Марлика и доберутся до этой кладовки, пусть посушат себе мозги, чтобы сообразить, куда девалась наркота.
Теперь вора совсем не волновала дальнейшая судьба героина. Мысль через какое-то время вернуться и забрать пакеты все же мелькнула в голове, но тут же исчезла, – как падающая звезда в ночном небе – оставив после себя только горечь несбывшихся мечтаний. Тут уж не до жиру – лишь бы ноги унести.
Прихватив по дороге еще и мятую кепку, лежавшую на мешках с цементом, он направился к выходу, но тут перед ним вырос, словно из-под земли, Фигарь с сигаретой в зубах.
– Так, так… – сказал бывший мент с сарказмом. – Замаскировался, значит… – Он критическим взглядом окинул Леху с головы до ног. – Пришел незваный, навешал мне лапши на уши, а теперь линяешь? Думаешь, я совсем мозги пропил? Считаешь, что меня можно легко обмануть? Ну ты и фрукт… Колись, какая там у тебя проблема. Может, помогу.
– Дай закурить. Спасибо… А теперь отстань, – угрюмо сказал Саюшкин. – Иначе получишь пулю со мной за компанию. Все, я ухожу. Ты меня не видел. Бывай.
– Пока… – Ошарашенный Фигарь с глупым видом хлопал ресницами.
– Ты, чудо в перьях!
От зычного голоса Ксюши конь мог упасть на колени. Она вперила гневный взгляд в Фигаря, который, казалось, сделался меньше ростом. Ее черные глаза метали молнии.
– Мы зачем тебя взяли в бригаду!? Чтобы ты в подвале перекуры устраивал!? Ну-ка, бери на загривок мешок и тащи в квартиру. Все, шабаш, освобождаем кладовую. Работа закончена. Понял!?
– А как же. Мы… завсегда. Я сейчас…
Фигарь сноровисто положил на плечо как раз тот мешок с алебастром, в который Леха засунул пакеты с героином. Саюшкин лишь коротко вздохнул, глядя ему вслед. "Да, в миллионеры я точно не гожусь. Рылом, наверное, не вышел…", – подумал он совершенно спокойно. И криво ухмыльнулся.
– Чего лыбишься, соколик? Ну-ка, вали отсюда, пока трамваи ходят! – Ксюша угрожающе надвигалась на вора своим внушительным бюстом. – Жди своего кореша на улице. Там и покуришь. Тунеядцы, пьянчуги чертовы!
Леха покорно кивнул, и начал быстро подниматься по лестнице на первый этаж. Он боялся, что Ксюша заметит его маскировочные ухищрения и потребует вернуть робу, принадлежащую кому-то из членов бригады. Но ему повезло: гром-баба, бубня под нос всякие нехорошие слова, – преимущественно в адрес Фигаря – занялась уборкой каморки.
Саюшкин, натянув кепку на самые глаза, осторожно выглянул из подъезда. Не заметив поблизости ничего подозрительного, Леха прихватил банку с остатками засохшей краски, которая стояла возле урны (видимо, маляры намеревались выкинуть ее в мусорный бак), вышел на улицу – и едва не столкнулся с безногим инвалидом на коляске.
– Уже заканчиваете? – спросил инвалид, оказавшийся довольно молодым широкоплечим парнем с руками как лопаты.
На коленях инвалид держал вместительный пакет из толстого полиэтилена. В нем просматривались какие-то тюбики, баночки, коробочки, небольшие кисти, а также разные никелированные штучки: крючки для полотенец и одежды, детали сушилки и прочее.
Инвалид на коляске – это хозяин квартиры, где работают маляры, почему-то сразу решил Леха.
– Ну… – ответил Саюшкин и несколько натянуто улыбнулся.
Вор с вполне понятным благоразумием не стал убеждать инвалида в том, что он не имеет никакого отношения к бригаде шабашников, ремонтирующих его квартиру.
– Сейчас проверим, что вы там накуролесили, – вернул ему улыбку парень. – За вами нужен глаз да глаз. Подержи пакет, пока я поднимусь к подъезду.
Отказать инвалиду в его просьбе Леха не мог, хотя в этот момент стоял как на иголках. Но ожидание оказалось недолгим. У парня в руках была поистине титаническая сила – коляска буквально взлетела по наклонному пандусу к двери подъезда.
– Спасибо, что выручил, – поблагодарил Саюшкина инвалид, принимая из рук вора свой пакет, который на поверку оказался довольно тяжелым.
– Не за что… – засмущался Леха.
Только теперь он увидел, что за ними из глубины подъезда наблюдает Фигарь. Заметив взгляд Саюшкина, бывший мент поторопился к лестнице в подвал, откуда слышался зычный голос Ксюши. "Ну, легавый, ну, морда ментовская! – подумал вор. – До всего ему дело. Шныряет, там, где не нужно, высматривает… Дать бы этому прохиндею по роже".
Незаметно осмотревшись, Саюшкин, немного горбясь, деловито походкой пошел вдоль длинного многоквартирного дома, подковой охватывающего сквер…
КАМАЗ, кузов которого накрывал брезентовый тент, стоял у крайнего подъезда длинного дома. Несколько полусонных мужичков, от которых за версту разило перегаром, вяло таскали бывшую в употреблении, но еще вполне добротную, мебель и черепашьими темпами грузили ее на машину. Водитель, смуглый коренастый парень, места себе не находил, глядя на такую "работу".
– Вот паразиты… – бубнил он под нос. – Мне нужно быть на месте до темноты. А туда почти триста километров. Как я могу успеть по времени, когда эти заторможенный придурки еле ноги переставляют? – Он обратил свой горестный взор на Леху, который, заслышав его монолог, застыл на месте словно приклеенный. – Как, я вас спрашиваю!?
Виновато пожав плечами, вор поторопился скрыться за машиной. Водитель раздраженно плюнул, выматерился и полез в кабину.
