– Как бродячий пес, – сознался я честно.
– Значит, удача от тебя еще не отвернулась, – с удовлетворением сказал Дубов. – Я как раз собирался позавтракать. – Он нажал клавишу селекторного телефона: – Марьиванна, накрывай стол. Где? В моем кабинете. На две персоны. И чего-нибудь приличного для поднятия жизненного тонуса. На твой вкус…
Спустя минуту в кабинете появилась чистенькая ладная женщина лет сорока и с удивительной быстротой сервировала журнальный столик. Когда мы с Дубовым уселись в низкие кожаные кресла, там уже стояла бутылка дорогого марочного кагора, хрустальные бокалы, салат из свежих овощей, вазочка с фруктами и мясная нарезка.
– Как ты относишься к кагору? – спросил Петр Никанорович.
– Положительно. Даже с утра пораньше.
– Тогда наливай. Говорят, что он кровь очищает. И вообще очень полезный для здоровья.
Я спорить не стал. Потому что мой рот был полон голодной слюны…
После завтрака, когда нам подали кофе, Дубов приказал своим подчиненным не беспокоить его в течение часа. Отхлебнув несколько глотков ароматного, хорошо сваренного напитка, он спросил:
– Что у тебя снова стряслось?
– Менты взяли Тельняшку…
– Знаю, – коротко ответил Дубов.
– А это значит, что ниточка потянется и ко мне.
– Не уверен. Тельняшка умеет, когда нужно, держать язык за зубами.
– Возможно. Но только не в этом случае.
– Почему?
– Ему шьют убийство Кили.
– Скверно… – Петр Никанорович нахмурился. – Менты, конечно, знают, что Тельняшка на "мокрое" дело не пойдет, но им нужен результат. А это значит, что его будут прокачивать до упора. Уголовке нужны связи Кили.
– Именно, – подхватил я возбужденно. – Потому он сдаст меня со всеми потрохами. Ведь я не только проявил интерес к его, теперь покойному, напарнику, но и расспрашивал как найти Козыря.
– Ну и что? Мало ли какая причина могла побудить тебя навести справки. Дело житейское.
– Как бы не так… Козыря застрелили.
– Это новость… – Дубов помрачнел. – Когда?
Я ответил. Петр Никанорович сокрушенно покачал головой.
– Я не знал… – Он с силой потер правый висок. – Был в отъезде, возвратился вчера, поздним вечером… Худо. Теперь ты попал в перекрестье прицела. Тебя может спасти только надежное алиби.
– Которого у меня и в помине нет…
Я запнулся, размышляя, рассказывать Дубову о своих приключения на пищевкусовой фабрике или не нужно. Спустя мгновение, здраво рассудив, что деваться мне некуда – все равно бывший пахан когда-нибудь узнает о моих злоключениях – я решился.
– Я был в его кабинете, когда снайпер через окно вогнал ему пулю прямо в башку.
– Мать твою… – Петр Никанорович был ошарашен. – Вот это номер…
– Ага. Еще какой номер. Вы верно сказали – я на "мушке". Теперь меня или менты повяжут и упрячут на долгие годы за решетку, или братва замочит в отместку за Козыря (поди докажи им, что к его смерти я непричастен), или зароет в землю по самые уши тот, кто непонятно по какой причине за мной охотится. Вот такой компот.
– Да-а… Дело худо. На фабрике тебя кто-нибудь видел?
– Ну… Так получилось… – Я сказал это будто оправдывался. – Не мог же я за здорово живешь провести "зачистку". Я ведь не киллер.
– Если честно, то в этом я уже начал сомневаться. – Дубов смотрел на меня испытующе, остро и проницательно. – Сева сказал мне, что ты надежный парень. Может, это и так, однако в твоем деле чересчур много всяких странностей. Уж извини, говорю что думаю.
– Будь я тем, за кого меня принимают, моей ноги уже не было бы в городе. А мне край нужно выяснить, кому я перешел дорогу. И я не уеду отсюда, пока не докажу свою невиновность. Чего бы мне это ни стоило.
– Серьезная заявка…
– Я загнан в угол. До сих пор я только показывал свои зубы, но не кусался. Но теперь, похоже, пришла пора отвязаться по полной программе. Это я вам говорю, чтобы между нами не было недомолвок. Поможете мне – по гроб жизни буду благодарен. Нет – и на том спасибо. Я вас пойму. Сейчас я похож на пороховую бочку с подожженным фитилем.
Даже вблизи от меня опасно находится. Не говоря уже о тесном контакте.
– Не нужно меня пугать, – сердито сдвинул густые брови Дубов. – Со своими страхами я сам как-нибудь разберусь. Ты слышал, что я говорил в прошлый раз?
– Да, слышал.
– Повторяться не буду. Заруби себе на носу – свое слово я держу всегда, невзирая на обстоятельства. Это только ссученные виляют хвостом, когда полна чаша, и шарахаются в кусты при первом удобном случае в трудные времена.
– Спасибо, Петр Никанорович…
Оседлать и использовать в своих целях "темную" лошадку, да так, чтобы при этом она почитала за честь носить седло и седока, в "конторе" считалось высшим шиком. А уж сотворить надежное прикрытие буквально из ничего, из воздуха, – это был суперкласс.
Я мог собой гордиться. В меру своей испорченности. Для того, чтобы заручиться помощью Дубова, мне пришлось сыграть на самой чувствительной его струнке – самолюбии. Поведи я себя по другому, он запросто мог показать от ворот поворот. Петр Никанорович не был ничем мне обязан, мало того, общением со мной он ставил себя в двусмысленное положение. Узнай о наших тесных контактах уголовка или бандиты, Дубов имел бы большие неприятности. И тем не менее я сумел повернуть бывшего пахана на нужную мне дорожку. Правда, при этом я дал себе слово не злоупотреблять его опрометчивостью.
– И что тебе нужно? Деньги, оружие?
– Про то не беспокойтесь. Обойдусь своими резервами. Мне требуется надежная квартира.
Как я уже говорил, дней на десять, не более. Удобства мне по барабану. Лишь бы была крыша над головой и койка.
– Подумаем, – ответил Дубов и надолго умолк.
Я сидел как на иголках – верил и не верил, что все сварится по моему рецепту. Наконец минут через пять Петр Никанорович сокрушенно вздохнул и неопределенно сказал:
– Есть место…
Я промолчал, не стал расспрашивать что да почему. Сам скажет, коль начал. А разные сомнение, обуревающие Дубова, меня не волновали. Он обязан был сомневаться. И даже не во мне, а в правильности своего решения.
– Здесь, на Гнилушках, – продолжил Петр Никанорович. – Но там ты будешь не один.
Можешь не беспокоиться, хаза не засвечена. И народ там живет не болтливый. Ты тоже язык привяжи. Те, с кем тебе придется делить угол, любопытных не любят.
– Этим пороком я не отличаюсь. Буду тише воды, ниже травы.
– Вот и ладушки. Туда тебя проводит Георгий, официант. Здесь больше не появляйся. По крайней мере, пока все не утрясется. В случае надобности звони на мой мобильный телефон. Номер без бумажки запомнишь?
