– Помповым ружьем.
– А сам Лактионов?
– Точно не знаю. Скорее всего, да.
– Телохранители у него постоянные?
– В основном.
– Нарисуй мне их портреты и скажи имена и фамилии.
– Козлов Николай, кличка Малыш. Невысокого роста, блондин, мастер спорта по вольной борьбе. На правой руке наколка… не помню точно, что именно. Второй… фамилию я не знаю… мы зовем его Ленчик. Каратист. Здоровый лоб… Чернявый, носит усы.
– Понятно. Для начала вполне достаточно. А как выглядит Лактионов и сколько ему лет?
– Лысоватый, светловолосый, с голубыми глазами, среднего роста. На лбу небольшой шрам. Полный, но не толстый. Скорее, накачанный. Он тренируется вместе со всеми в нашем спортзале. В начале года, где-то в феврале, ему стукнуло сорок.
– Женат?
– Развелся. Год назад. Жена с сыном уехали за границу… кажется в Германию.
– Женщины?..
– Большой любитель. Однако проститутками не пользуется. В основном с сотрудницами…
Говорят, что у него есть… ну, это – любовь… но ее никто не видел. Возможно, о ней знают Малыш и Ленчик. Или водитель.
– Как зовут водителя?
– Серега. Бывший десантник. Молчун. С нами он ни-ни. Работяга. Женатик. Но водитель и механик классный.
– Как проехать к даче Лактионова?
Стриженный объяснил. Я вспомнил указанные им места – в прошлом году, зимой, Лычков, по моей настоятельной просьбе, водил меня в те края на охоту. Прослонявшись, словно два придурка, по лесу до самого вечера, мы так и вернулись домой не солоно хлебавши.
Даже следов заячьих не видели. Правда, у меня были подозрения, что Сева специально потащился туда, где дичью и не пахнет. Это чтобы не делиться со мной добычей. Кулак чертов…
– Лады. Пока достаточно. И последний вопрос, так сказать, личного плана: сколько вам обещали отвалить за то, что вы скроите мне деревянный макинтош?
Отморозок, совсем упавший духом после того, как я выбил ему зубы, немного помялся, но все-таки ответил, сильно шепелявя:
– Три штуки… "зеленью"…
– На каждого?
– Нет, на всех.
– Дешево заказчик вместе с твоим боссом оценили меня, очень дешево… – Во мне проснулось мстительное чувство. – А это большая ошибка…
Стриженный посмотрел на меня исподлобья, как рублем одарил. В его злобном и одновременно тоскливом взгляде я прочитал отчаяние – для пленников сейчас наступали самые критические минуты. Как я поступлю: грохну их или отпущу?
– Не переживай, – ответил я на его немой вопрос. – Я свое слово держу. Будете жить. Но пока вам придется посидеть здесь и под замком. Возможно, до утра. Пока я не потолкую с Лактионовым. Сам понимаешь, мне нужно имя заказчика. А в остальном… – Я пожал плечами. – То не мои заботы. Я вас отпущу и пусть вами менты занимаются. Так что, братва, наберитесь терпения. А чтобы в ваших бестолковках не возникали дурные мысли насчет того, что вам удастся освободиться пока меня не будет, я приму кое-какие меры.
Уж не обессудьте. Это все издержки вашей "профессии".
С этими словами я заклеил ему рот липкой лентой изобразил из них "салазки": привязал руки к ногам за спиной так, что получилась дуга. Просто гениальное изобретение неизвестного садиста…
Где-то через час с хвостиком я уже был возле дачи Лактионова, благо "джип" скакал даже по целине словно горный козел.
Глава 21. ВЗРЫВ
Мне повезло, что Лактионов не относился к клану очень крутых новых русских, которые свои обширные владения огораживают бетонными плитами и держат часовых на вышках.
Наверное, он еще не успел наковырять такое количество баксов, чтобы ему позволили примкнуть к сонму неприкасаемых и непотопляемых. Только вокруг самой дачи, двухэтажного коттеджа, крытого красной черепицей, стоял новый деревянный забор, притом еще не крашеный, а лишь проолифленный.
Спрятав "джип" в кустах, я подобрался к забору и через щель заглянул внутрь огороженной территории. Похоже, мне не повезло. У крыльца, кроме хозяйского "форда", стоял светлый "опель", а на первом этаже, за не очень плотными освещенными занавесками, наблюдалось какое-то движение. Похоже, к Лактионову пожаловали гости. С досады чертыхнувшись, я пошел вдоль забора, чтобы посмотреть на окружающую обстановку и убить время. Мне ведь все равно нужно было побеседовать с Лактионовым, как ни крути.
Мой променад занял минут сорок. Единственное, что меня обрадовало после рекогносцировки окрестностей, так это отсутствие четвероногих сторожей. Идти вдоль забора оказалось не трудно – примерно половину пути я топал по тропинке. Земля после мелкого дождика уже подсохла и небольшой морозец заставлял таинственно шуршать подмерзшую листву – как на земле, так и на ветках деревьев, хотя ее там уже было очень мало. Осень постепенно клонила к зиме.
Когда я возвратился на свой наблюдательный пункт, в обстановке произошли какие-то изменения. Я это почувствовал чисто интуитивно. Теперь осветился и весь второй этаж – так, будто в гости к Лактионову приехала целая толпа прихлебателей, хотя в "опель" много людей не втиснется. Тем не менее музыки я не слышал (что было вполне уместно в такой ситуации), форточки и окна никто не открывал (когда идет большая пьянка, то всем сразу становится жарко), и на первом этаже, где, похоже, была гостиная, царило подозрительное затишье. Может, народ разбежался по спальням? Но везде горел верхний свет, очень яркий для сексуальных утех. Впрочем, не исключен вариант, что Лактионов и его гости любят заниматься этим исключительно а ля натюрель – без всяких там штучек с затемнением, чтобы созерцать все интимные детали партнера не напрягая зрение. Что ж, возможно. В этом деле у каждого свой бзик.
Томительное ожидание неизвестно чего длилось не менее полутора часов. Иногда по занавескам пробегали чьи-то тени, но смысл этих пробежек мне понятен не был. Может, они затеяли какую-то игру? Эти новые русские такие шутники…
Наконец, когда мое терпение почти иссякло и я уже подумывал о несанкционированном вторжении на частную территорию, чтобы попытаться найти щель в занавесках и посмотреть, что творится внутри коттеджа, парадная дверь отворилась и во двор вышли два мужика – один высокий, широкоплечий, а второй щуплый как подросток. Быстро усевшись в "опель", они поехали к воротам.
Я сорвался с места, будто меня пнули под зад. И еле успел: раздвижные створки отъехали на колесиках в стороны, и авто, шлифонув шинами подъездную дорожку, рвануло в темноту. Вскоре красные огоньки подфарников "опеля" исчезли за деревьями, а я остался возле ворот, которые никто даже не подумал закрыть, в большой тревоге и недоумении.
Что это за цирк!? Я озабоченно посмотрел на коттедж. Он по-прежнему светился всеми окнами, за которыми уже не просматривались никакие тени.
В полном отупении я простоял возле ворот минут пять. Одна моя половина настойчиво рвалась зайти на территорию дачи, а вторую нельзя было сдвинуть с места даже трактором. Она будто вросла в землю, да еще и заставила работать мозги в критическом режиме. Что творится, черт меня дери!?
