– Вполне возможно… – Я пожал плечами. – Сейчас такие времена, что впору заводить не только бойцовых собак для охраны жилищ, но и чего-нибудь поэффективней. Например, гранатомет. Чтобы всякие охламоны не вламывались среди ночи и без спросу в квартиры честных законопослушных граждан.
Капитане вскипел от моего наглого тона, но тут же и остыл, бросив быстрый взгляд на понятых, которые слушали наш диалог, разинув рты.
– Продолжайте… – коротко кинул он своим сотрудникам, которые тем временем бережно упаковали оружие и обойму в целлофановый пакет.
Обыск продолжился. Я стоял посреди комнаты в одних плавках и чувствовал себя несколько скованно. В конце концов, здесь не стриптиз, а шмон. Потому я не выдержал издевательств над своей моралью и обратился к Можаеву:
– Мне бы одеться…
– Успеется, – не без злорадства ответил он, небезосновательно полагая, что своим отказом уел меня по самое некуда.
– Тогда позвольте мне снять и плавки. Может, совсем обнаженные мужчины вам нравятся еще больше.
– Ты!.. – вызверился капитан.
У него даже рука дернулась, чтобы дать мне по мордам. Только огромным усилием воли опер сдержал себя и, немного успокоившись, подозвал одного из своих шнурков:
– Пусть он наденет что-то… – буркнул Можаев, не поднимая головы. – Только смотри за ним в оба! Чтобы не выкинул какой-нибудь фортель…
Я натянул на себя джинсы, плотную хлопчатобумажную рубашку, теплый шерстяной пуловер и старенькую кожаную куртку – все равно из-за выбитых входных дверей в квартире стояла холодрыга. Обулся я в мягкие прочные ботинки, которые таскал неизвестно столько лет. Они были у меня своеобразным талисманом. Теперь я чувствовал себя вполне удовлетворительно и даже весьма расплывчатое и не совсем светлое будущее не могло омрачить мою окончательно проснувшуюся душу. Да, я даже радовался такому финишу своей одиссеи. Наконец закончится полная неопределенность и я смогу или оправдаться, или… В общем, ясно. Все равно что-то должно было случиться. Рано или поздно. Будем надеяться на лучшее…
Меня привезли в городское управление внутренних дел когда рассвело. И доставили в кабинет. Самое интересное, что его хозяином был капитан Можаев. По крайней мере, мне так показалось. Пошел на повышение?
– Поздравляю, – сказал я любезно, когда меня усадили на стул.
– С чем? – слабо удивился Можаев, ковыряясь в каких-то бумагах, которые он достал из сейфа.
– Ну как же – с повышением.
– А… – Капитан посмотрел на меня с насмешкой. – Леща кидаешь? Не поможет.
– И в мыслях не имел. Это я по старому знакомству. Приятно иметь дело с умным человеком.
– Ты на что намекаешь? – сурово сдвинул выгоревшие светлые брови Можаев.
– Никаких намеков. Я честен как монах на исповеди. Просто в городском уголовном розыске обычно работают профессионалы, хорошо зарекомендовавшие себя на прежнем месте службы, в райотделах. Бывают и исключения, но редко.
– Пусть так. Но тебе-то какое дело до моих профессиональных качеств?
– Большое. Вы не дадите эмоциям возобладать над разумом. И не позволите невинному сесть в тюрьму.
– Обнадеживающее начало, – хмуро улыбнулся капитан. – Оказывается, ты не только неисправимый лгун, но еще и большой хитрец.
– Человеку всегда присущи сомнения. А сотруднику уголовного розыска – тем более.
– Сейчас мы развеем последние сомнения. – Он поднял трубку телефона и набрал какой-то номер. – Алло! Это лаборатория? Сан Саныч? Можаев на проводе. Как там мой заказ?
Так… Так… Понятно. Когда? К черту бумаги! Время, время, Сан Саныч! Меня шеф и так уже ест поедом. Нельзя? Бюрократы… Ладно, потерплю. Только недолго! Пока.
Оставив телефонный аппарат в покое, он поднял на меня явно повеселевшие глаза. Только веселье это было не доброе, человеческое, а хищное, тигриное. Если, конечно, тигр способен на такие эмоции.
– Вот так-то, гражданин Чернов, – сказал он с нажимом на слове "гражданин". – Или как вас там?
– Санта Клаус, – буркнул я, чувствуя как засосало под ложечкой от нехороших предчувствий. – Родился на Северном полюсе, в чуме. Потому и жизнь у меня чумовая… благодаря родной милиции. По крайней мере сегодня – точно. В чем меня обвиняют?
– А как насчет пистолета? Вы не возражаете, если я включу диктофон? – Можаев перешел на "вы".
– Пожалуйста… – Я подождал, пока он нажмет нужную клавишу. – Формальности вы решили опустить?
– Так ведь мы и так хорошо с вами знакомы, – насмешливо сказал капитан. – В конце допроса все сделаем по форме. Бумага с шапкой, подписями… Устраивает?
– Нет.
– Почему?
– Мне нужен адвокат. Я хочу, чтобы буква закона была соблюдена в точности.
Капитан выключил диктофон и едко сказал:
– А мы, оказывается, шибко грамотные. Ты не очень тут права качай. А то как бы чего не вышло. Дальше нужно объяснять?
– Я сообразительный. Все понял, обязуюсь исправиться. Но если вы будете вешать на меня всех собак, то тогда хоть застрелите, а я буду молчать. Пока не появится адвокат.
– Нужно будет – застрелим, – мрачно пообещал Можаев. – Включаю… – Он снова запустил свою шарманку.
– За адвокатом послали, – соврал капитан в микрофон, не моргнув глазом. – Но я надеюсь, что вы все-таки соизволите ответить на интересующие нас вопросы и до его прихода.
Договорились?
Я нагнулся к диктофону и рявкнул:
– Так точно! Договорились!
Можаев готов был сожрать меня без хлеба и соли, но прикусил нижнюю губу и сдержался от комментариев моей выходки. Но его взгляд был выразительнее любых слов.
– Где вы взяли пистолет? – начал допрос Можаев.
– Какой пистолет?
– Тот, что мы нашли в вашей квартире.
– У меня нет квартиры. Я снимаю комнату.
– Пусть так. Перефразируем вопрос: как попал к вам пистолет, найденный оперативной группой угрозыска в вашей комнате?
– Он попал не ко мне, а в комнату. Сегодня я увидел его впервые.
– Наверное, ваша хозяйка коллекционирует боевое оружие, – с иронией сказал капитан.
– Спросите у нее. – Я пожал плечами.
– Обязательно спросим. Значит, вы отрицаете, что пистолет принадлежит вам?
– Напрочь. У меня идиосинкразия на оружие.
– Что-что!? – У Можаева от удивления округлились глаза; похоже, он не знал смысл слова "идиосинкразия".
Уел мента! Хоть чем-нибудь. У меня даже настроение улучшилось…
– Это значит, что на любое оружие у меня аллергия. Повышенная чувствительность. Как увижу ствол, так сразу мне плохо становится.
