– Если у Зямы была какая-нибудь опасная болезнь, мог ли он об этом узнать помимо тебя?
– Почему нет? Он часто ездил по заграницам, а там диагностические центры не чета нашим. Так что такой вариант исключать нельзя. Но Зяма даже не заикался о чем-то подобном.
– Так какого хрена он в петлю полез!? Объясни мне, темному, ведь ты врач.
– Да, врач. Но только я не пользую психов. У меня другой профиль.
– Но ведь чему-то тебя учили в мединституте, кроме профессии мясника?
– Стив, я мог бы обидеться, но твое высказывание насчет мясника, как я понимаю, шутка.
– Извини… – буркнул я. – Я с этим завещанием совсем запутался. Голова кругом идет. И этот интерес к смерти Зямы со стороны братвы и правоохранительных органов… Дыма без огня не бывает, Алик.
– Какого хрена, Стив!? Послушай добрый совет: бери свое – и чеши в Москву. Тебе такой жирный кусок отвалился за здорово живешь – пальчики оближешь. А ты (мне так кажется) ищешь лишние приключения на свою задницу.
– Может, ты и прав… – Я сокрушенно вздохнул. – Но все же, все же…
– Стив, я тебя не узнаю. Ты стал чересчур интеллигентным. Всякие там колебания, сомнения, терзания, размышления о смысле жизни. Раньше ты был проще. Вернись к своим истокам, наплюй на все и береги свое драгоценное здоровье. Считай, что я выписал тебе рецепт. Подпись – профессор Логвиненко. И печать.
– За рецепт спасибо. Но прежде, чем мы расстанемся, ответь мне еще на один вопрос: был ли у Зямы закадычный друг? Ну, такой, чтобы не разлей вода, душа в душу и по гроб жизни.
– Вот блин! Как волка не корми, а у слона все равно уши больше. До чего же ты упрямая скотина, Стив.
Я, конечно, скажу, но чтобы ты потом не чесал в затылке и не поминал меня нехорошими словами. Есть такой человек. Личность престранная. Анахорет. Да, да, именно так – отшельник в полном смысле этого слова. Зяма к нему часто ездил – как на исповедь. По моим наблюдениям, этот человек имел на Зяму большое влияние.
– Кто он? Я его знаю?
– Его никто не знает. Пришлый человек.
– И где я могу найти этого анахорета?
– Там… – Алик неопределенно махнул рукой.
– То есть?..
– В лесах. Где-то возле Медвежьего брода. У него там изба и хозяйство. Это мне рассказывал Зяма, когда он только познакомился с этим человеком. А потом, сколько я ни спрашивал, Зяма или отмалчивался, или посылал меня подальше. Насколько мне известно, Зяма купил для него возле Медвежьего брода два гектара леса и помог обустроиться. Такие, брат, дела.
– Как зовут этого кореша?
– Забыл. Что-то очень мудреное, кажется, старославянское.
– Сектант?
– А бес его знает…
Мы поговорили еще немного, допили бутылку и расстались. Алик дал мне номер своего мобильного телефона, а я сказал ему, где остановился.
И все-таки, Алик что-то недоговаривал. У меня создалось впечатление, что его настоятельно попросили держать язык на привязи или сотрудники "конторы", или братки. Во время беседы его глаза рассказали мне больше, нежели язык.
Глава 10
К гостинице меня подбросил какой-то левак. Я мог бы пройтись и пешком, но предпочел лишний раз не рисковать. Когда сидишь в машине, кажется, что находишься в маленькой самодвижущейся крепости.
Конечно, все это не более чем самообман. Машина такая же отличная мишень, как и человек. Даже бронированная. А иногда она становится западней. В частности, если машина попадает в пробку.
Тогда вообще хана. Киллер может не торопясь подойти к авто вплотную и перестрелять пассажиров, словно куропаток.
Короче говоря, я понадеялся на свою удачу, которая не оставляла меня с той поры, как мне прислали копию завещания. Наверное, у Зямы и впрямь была легкая рука.
Шутки шутками, но я заметил, что самые большие везунчики – это состоятельные люди. Им все нипочем и всегда везет.
Идет война, простой народ захлебывается в крови и пухнет от голода, а они богатеют. На страну нападает мор, эпидемия, сваливается дефолт – а кошельки нуворишей становятся еще толще и здоровье у них остается отменным. Такое впечатление, что их сам нечистый охраняет.
Галюни на месте не было, хотя рабочее время еще не закончилось. Наверное, решает какие-то проблемы в директорском кабинете, подумал я и тихо прошмыгнул на лестницу.
Если честно, я обрадовался, что не застал свою подружку при исполнении – мне хотелось немного побыть в одиночестве, чтобы привести в порядок мысли и разобраться в той информации, которую мне удалось наковырять за два дня. А с Галюней это было проблематично.
В голове немного шумело после дружеских посиделок с Аликом, и я решил взбодриться под душем. Но прежде чем закрыться в туалетной комнате, я притащил тумбочку в прихожую и подпер входную дверь.
Случайный наблюдатель, конечно, подумал бы, что меня пробила шиза. Средь бела дня – и такие предосторожности.
Но я хорошо знал о таких штуках, сам столько раз описывал в своих романах подобные ситуации. Что стоит киллеру под шум текущей воды открыть отмычкой дверь и вогнать несколько пуль в глупую башку недалекого идиота.
Это я так думал, пока мастырил свою "защиту". А уже под душем, ощущая на теле упругие горячие струйки, я неожиданно поймал себя на мысли, что и впрямь со мной творится что-то неладное.
Я как будто раздвоился: верхняя оболочка, своего рода панцирь, осталась от бравого спецназовца ГРУ, которому море по колено, а само тело принадлежало простому обывателю, который боится любых перемен, и тем более – всяких нестандартных ситуаций, несущих угрозу жизни.
Мне вдруг пришло на ум, что умирать еще рановато, так как обязательно нужно написать роман, задуманный еще зимой, затем отнести в чистку дубленку, потом неплохо бы сделать ремонт квартиры, купить новый кипятильник, наконец, отдать долги…
Господи, что за бред! Двойники вдруг начали ссориться и обзывать друг друга нехорошими словами. Но если "Обыватель" был отменно вежлив и в дискуссии употреблял только парламентские выражения, то "Спецназовец" особо не стеснялся и крыл своего антипода отборной бранью.
"Дерись, сволочь! – орал Спецназовец. – Ты еще не старая рухлядь, которую выбрасывают на помойку за ненадобностью. Объясни всяким штатским, что не нужно наступать гремучей змее на хвост, иначе будет кырдык".
"Позвольте, уважаемый, – возражал Обыватель. – Давайте не будем забывать, что один в поле не воин. Судя по всему, против вас ополчились большие силы. Не усугубляйте ситуацию…" "А не пошел бы ты… сам знаешь куда! – громыхал Спецназовец. – С каких это пор ты начал цепляться за жизнь?" – Стоп! Заткнитесь оба! – заорал я в бешенстве и включил холодную воду. – Дайте мне спокойно поразмыслить.
Голоса умолкли, двойники смиренно растворились друг в дружке. Так-то оно лучше… Умники гребаные…
