– Попался я элементарно. Я почему-то решил, что лучше уходить оттуда не переулками, а по центральной улице. Будто прогуливаюсь. Но менты подметали всех подряд. Правда, тех, кого выловили в разных укромных уголках, до сих пор держат. А меня отпустили, проверив по своей базе данных.
– Тебя допрашивали?
– А как же. Следак. Хитрый такой. В годах. С подходцем работает. Мне кажется, что он взял меня на заметку. Наверное, я немного мандражировал, и он это заметил.
– Конечно, взял на заметку. И не только тебя. У него такая работа – подозревать всех подряд. А что касается мандража… Я не думаю, что все, кого прихватили вместе с тобой, пребывали в блаженном и умиротворенном настроении.
– Эт точно… С одним пацаном истерика приключилась. Даже пена изо рта пошла.
– Вот видишь… На ментов хорошо смотреть и умиляться их подвигами, когда они бегают по телеэкрану. А в жизни с ними лучше не встречаться. О чем тебя спрашивал следователь?
– Где находился во время инцидента, что видел… Ничего особенного.
– И что ты ему отвечал?
– Не был, не знаю, не видел и даже не слышал. Я человек задумчивый…
– Плохо. Очень плохо…
– Почему!? – всполошился Дейзик.
– Он спросил тебя, откуда ты шел?
– Да.
– И что ты ответил?
– Правду. Был у друзей, они могут подтвердить. Это называется алиби. Не так ли?
– Твое алиби шито белыми нитками.
– Иво, не пугай меня…
– Я не пугаю, а констатирую факт. Говоришь, следователь в годах? Значит, человек он опытный, бывалый. А потому обязательно проверит каждое твое слово.
– Ну и пусть проверяет.
– Лучше бы он этого не делал. Однако, думаю, что вряд ли. Следователь не только проверит, шел ли ты на самом деле от друзей, но и спросит их, КОГДА ушел, в котором часу. А потом снова вызовет тебя на ковер и задаст вопрос: "А где же ты, мил дружочек, болтался все это время?" Как будешь отвечать?
– Скажу, что шел медленно…
– И умилялся "красотами" Сретенки, – подхватил я с иронией. – В течение часа. Кто тебе поверит? Будь на твоем месте черепаха, и то она прошла бы Сретенку быстрее, чем ты.
– Господи! Что же делать!?
– Ничего. Стоять на своем. Крепко стоять, непоколебимо. Шел, любовался милой сердцу Сретенкой. Ну нравится она тебе – и все тут. Воспоминания всякие… о молодых годах.
– Воспоминания… – Дейзик растерянно хлопал ресницами. – Какие воспоминания!? Вчера на Сретенке я был второй раз в жизни.
– Тем более. А в первый раз ты встретил там свою любовь. Это запоминается надолго.
– Какая любовь!? О чем ты говоришь?
– Дейзик, ты попал в очень серьезный переплет. Скажи, ты мог бы узнать тех двоих, что с были гранатометом?
– Чего там узнавать… – буркнул Дейз. – Один из них был мой одноклассник Аникушин.
– Что-о!?
Наверное, я не сказал, а выкрикнул, потому что Дейзик испуганно отпрянул.
– Повтори, – сказал я требовательно, боясь, что ослышался.
– Аникушин… Сашка. – Дейзик смотрел на меня тупо, как баран на новые ворота.
Эх, зеленка… Вот до чего доводит почти круглосуточное общение с компьютером. Эта сволочная машина совсем отшибла мозги Дейзику. Никакого соображения…
– Дейз, ты почти конченый человек, – сказал я устало.
– Как это?
– Если следователь свяжет все узелки, то ты станешь свидетелем под номером "один". И тут же об этом – можешь не сомневаться – станет известно тем, кто послал Аникушина на "заказ". Вывод? Простой и однозначный: только мертвые держат язык на привязи. И все. Точка.
– Мамочки… – Дейзик позеленел от ужаса.
Теперь и до него дошло, в какой переплет он угодил.
– Надо бежать!
Дейз всполошено заметался по комнате, пытаясь собрать в кучу разбросанные вещи.
– Куда? – спросил я спокойно.
– Куда угодно! Но только подальше от города.
– Не так сразу. Иначе ты из свидетеля сразу превратишься в подозреваемого. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. В таком случае тебя точно закроют в кутузку. А там заказчикам убийства Мины добраться до тебя раз плюнуть.
– Так что же мне делать!?
– Во-первых, тебе нужно немедленно избавиться от своих кроссовок.
– Зачем? Я за них отвалил сто пятьдесят баксов. Фирма.
– А затем, что в том доме на полу было много пыли. Не так ли?
– Так.
– Потому следы подошв твоих кроссовок отпечатались там во всех подробностях. Для сыскарей просто клад.
Вот и маракуй, стоит пожертвовать такой суммой, или нет.
– К черту эти кроссовки! Спасибо, Иво, я все понял. Сейчас пойду и выброшу их в мусорный бак.
– Не так сразу. Сначала тебе придется разрезать кроссовки на кусочки. И разбросать их по разным бакам, подальше от офиса.
– Это и ежу понятно… – Дейзик немного приободрился.
– Касательно отпечатков твоих пальцев я надеюсь, что ни стеклянных, ни металлических поверхностей в доме не было, а на шершавых кирпичах следы практически не видны. Кстати, старые кроссовки у тебя есть?
– Да. Где-то валяются.
– Найди их. И носи, не снимая.
– Почему?
– А потому, что твои друзья со Сретенки видели тебя в кроссовках. В каких именно, они вряд ли вспомнят. В основной своей массе кроссовки безлики, сделаны на один копыл.
– Нет проблем. Теперь я в кроссовках и спать буду ложиться.
Похоже, Дейзик постепенно приходил в себя, если начал шутить.
– Вот и ладушки, – сказал я и зевнул. – Слушай, давай поспим, а потом еще раз проанализируем ситуацию, более детально. У меня, кстати, ночь тоже была не из легких.
– Расскажешь?.. – оживился Дейзик.
– Нет, – отрезал я. – У тебя хватает и своих забот. Это как раз тот кусок заплесневевшего пирога, которым с друзьями делиться не следует.
– Я теперь фиг усну, – пожаловался Дейзик. – Лучше посижу возле компьютера… когда разберусь с кроссовками.
– Как знаешь…
Я упал на диван и сразу отрубился. Последней мыслью, посетившей мою отяжелевшую, словно налитую свинцом, голову, было страстное желание, чтобы сегодня кошмарные сны обошли меня стороной.
Глава 15
Разбудил меня громкий стук собственного сердца. Я открыл глаза с таким видом, будто и не спал. Какая-то пока неосознанная тревога помимо моей воли гоняла кровь по жилам со страшной силой.
