Когда-то анархисты голов своих не жалели, лишь бы воплотить в жизнь лозунг "Анархия – мать порядка".
Но восстань они сейчас из могил, чтобы наконец узреть желанный плод своих усилий, боюсь, что через месяц-другой борцы за полную свободу попросились бы обратно в царство теней…
Это отступление я позволил себе, чтобы немного успокоиться. В будке, за которой я прятался, оказались закрытые на врезной замок железные двери. Я порадовался этому обстоятельству как ребенок, потому что они могли вести только на чердак – если он, конечно, существовал в этом здании.
Я снял рюкзак и, достав оттуда связку отмычек, принялся колдовать над замочной скважиной.
В спецучебке нам преподавали курс взломщика. Но – нужно сказать честно – мало кто из моих коллег мог похвалиться большими успехами на этом поприще. От него несло махровой уголовщиной, а мы были патриотами, у которых должны быть ясный ум, горячее сердце и чистые руки. Так нас учили старые чекисты и разведчики, так мы и мыслили.
Конечно, потом все утряслось. Нежный пух юношеской наивности слетает с мужчин быстрее, чем листья с деревьев осенью. Особенно у тех, кто почти каждый день ходит по лезвию ножа.
Я доучивался профессии "медвежатника" на ходу, в одной из далеких стран, в процессе подготовки к сложной операции. Для ускорения учебного процесса мне пришлось умыкнуть взломщика, который считался в этом деле суперасом, и держать его взаперти больше месяца – пока он не научил меня вскрывать замки любых конструкций и пока я не выполнил задание.
С замком я справился за считанные минуты. На мое счастье, он оказался простым, как выеденное яйцо. И то верно – зачем на крыше ставить дорогие запирающие системы с разными наворотами?
Оставалось узнать главное: отключена охранная сигнализация или нет? В том, что она есть, я почти не сомневался. И все же, осторожно открывая дверь, я тешил себя мыслью, что вряд ли ее будут держать в дежурном режиме средь бела дня.
Дверь отворилась, однако сигнал тревоги – звонок или ревун – за этим не последовал. Впрочем, звукового сопровождения при проникновении внутрь здания могло и не быть. Для охраны вполне достаточно мигающей красной лампочки на сигнальном пульте.
Но, ступив на лестницу, ведущую вниз, я об этом уже не думал. Теперь все зависело от быстроты мсоих действий. И удачи.
Я сбежал по ступенькам как большой кот – быстро и бесшумно. Оказалось, что чердака у здания нет; имелось лишь небольшое пространство между крышей и потолком пентхауза, предназначенное для теплоизоляции.
Поэтому я сразу очутился там, где нужно, – в небольшой комнатке рядом с туалетом. Ее дверь тоже была заперта, и мне пришлось поколдовать над дверным замком еще минуты две-три.
Выглянув в коридор, я убедился, что он пуст. Теперь дело оставалось за малым: как узнать, на месте Чухлаев или нет? А если нет, то как долго придется его ждать?
Конечно, мой замысел являлся авантюрой в чистом виде. Но у меня просто не было иного варианта сохранить жизнь и найти Каролину, не заручившись мощной поддержкой.
То, что Чухлаев в городе, это несомненно. Он не мог оставить свою команду без вожака в столь серьезный и трудный момент. К тому же Мина не был трусом и никогда не прятался за спины других. Это мне было известно.
Но появится ли он в своем главном офисе? А вдруг у него есть какая-нибудь нора покруче, нежели по идее неприступный бизнес-центр?
Тогда мое дело швах. Если учесть, что за мной сейчас гонятся менты и люди Хозяина, то можно преспокойно открывать кингстоны и идти на дно. Иного выхода нет. Сопротивляться армии хорошо вооруженных людей бессмысленно. Это только в американских фильмах герой может уничтожить роту противника, имея в руках всего два ствола.
А может сразу пойти в его кабинет?
Глупости! – одернул я себя. Зачем светиться раньше времени. Прежде я должен точно знать, где находится Мина.
Как это сделать? Очень просто. Нужно посидеть в засаде. Где именно? Я подумал об этом – и поморщился.
Ожиданий я никогда не любил (а кто их любит?), а в том месте, куда мне следовало отправиться – тем более.
Повздыхав немного, я выскользнул в коридор, осторожно прикрыл за собой дверь и зашел в мужской туалет, который, как я и предполагал, оказался еще и курительной комнатой. Там я закрылся в одной из кабинок и приготовился ждать, сколько потребуется; или на какой промежуток времени у меня хватит терпения.
К счастью, туалет был просторный и шикарный, выполненный в европейском стиле, а на каждом унитазе стояли специальные кассеты для моющих веществ с ароматизаторами. Так что мое ожидание по крайней мере не будет дурно пахнуть.
В этот день мне все-таки везло. Я не просидел на толчке и пяти минут, как в туалет кто-то зашел. Подождав, пока он справит малую нужду и начнет мыть руки, я быстро покинул кабинку и сцапал невысокого рыхлого мужика в светлом костюме.
– Тихо! – прошипел я мужику на ухо, крепко зажимая ему рот. – Трепыхнешься – убью.
С этими словами я затащил его в самую дальнюю кабинку и усадил на унитаз, приставив нож к горлу.
Удивительно, но мужик даже не вскрикнул. Наверное, потому, что был напуган до крайности, почти до умопомрачения.
– Где Мина… тьху, мать твою!.. Чухлаев? В кабинете? Говори! – Я дал ему оплеуху, чтобы привести в чувство.
– Д-да-а-а-а…
Ответ был похож на звук, который издает проколотая шина.
– Точно? Смотри мне, соврешь – перережу горло.
– Т-то-о-о…-ч-чно…
– Успокойся! Я не собираюсь тебя убивать. Нужен ты мне больно… Где его телохранители? В приемной?
– Н-не з-знаю… Т-там с-с-с… с-секретарша…
– Где находится кабинет Чухлаева? Как туда пройти?
Объяснения затянулись минуты на три. Я даже начал бояться, что в туалете появится еще кто-нибудь и засядет надолго.
Но все обошлось и, в конце концов, я узнал то, что мне было нужно.
– Вот и ладушки, – сказал я вполне миролюбиво, убирая клинок в ножны, спрятанные под одеждой. – Молодец. А теперь отдохни немного…
С этими словами я воткнул ему в шею тонкую иглу шприца, в котором находилось содержимое одной из моих ампул, хранившихся в "дипломате".
– Небось, твой хозяин загонял тебя, мил дружочек, как сивого мерина… – Я ухмыльнулся. – Что поделаешь, эти буржуины все такие.
Он уснул практически мгновенно, ведь я уколол куда нужно. Мне его стало жаль – когда он проснется через пару часов, то буде плакать от головной боли. Химия…
А теперь вперед – марш, марш! Оставив ненужный мне рюкзачок рядом с мирно посапывающим мужиком, я, чтобы не оставлять кабинку не запертой, перелез через стенку и вышел в коридор. Теперь я уже почти не таился.
На пути к кабинету Чухлаева мне встретилась только какая-то женщина, может, бухгалтер – с умными большими глазами и в очках. Она посмотрела на меня с удивлением, но я широко улыбнулся и кивнул ей как старой знакомой.
