Грей тоже нес бессонную вахту. Горе старика передалось и псу, но он стоически выдержал искушение повыть на луну – чтобы не мешать хозяину. Но, в отличие от Егора Павловича, ему даже посидеть не удалось. Едва кладбище опустело, вокруг свежих могил – в этот день хоронили многих – засуетились подозрительного вида людишки. Они торопливо собирали по обычаю оставленную снедь и спиртное, а также подчистую подметали букеты живых цветов – чтобы назавтра вынести их на какой-нибудь базар и толкнуть по сходной цене. Особо лакомым куском для этих кладбищенских разбойников была могила актрисы. Но бдительный Грей не подпускал их к скорбящему старику, что называется, на пушечный выстрел. Ни угрозы, ни жалобные просьбы, подкрепленные лакомым куском, на него не действовали. Кто-то из особо дерзких даже рискнул пойти на пса с железным прутом – и едва не распростился со своею рукой навек. Напуганные мерзавцы в конце концов убрались от греха подальше, матерно ругая волкодава на все заставки.
Приходили и другие, уже совсем по темному, пробирались среди могил как ночные тати, но их постигла более горькая участь, нежели, так сказать, осквернителей могил "в законе", считающих кладбище едва не родным домом. Грей расправлялся с ними безжалостно, кусая за ноги с непривычным для него ожесточением. Правда, до сильных увечий дело не доходило – без команды хозяина пес на большее не имел права…
Решение вызревало долго и прорвало, словно гнойный нарыв, когда кто-то из заказчиков приехал к старику забрать резной набор для сауны – ковшики, шайки и пивные кружки. Это был последний заказ, который старик закончил, приложив просто героические усилия. Егора Павловича совсем не тянуло к верстаку, а чтобы не тревожили заказчики, старик отключил телефон и дверной звонок. Он впускал в квартиру лишь по условному стуку и всего двух человек – слесаря Копылина и нищего Гугу. Но они в квартире не задерживались – собеседник из постоянно мрачного старика был аховый. За вечер он мог сказать не более двух-трех фраз, больше отделываясь междометиями.
Выглянув в окно, Егор Павлович неожиданно почувствовал как больно сжалось сердце. Охнув, он схватился левой рукой за грудь, но садиться не стал, хотя его с неодолимой силой тянуло вниз – стоял на ватных ногах, буквально приклеившись к стеклу. Со двора как раз выруливала машина заказчика, точь-в-точь похожая на ту, которая сбила Ирину Александровну. Как уже старик знал, это был "опель". Прикипев к автомобилю взглядом, Егор Павлович следил за ним, пока он не исчез за углом соседнего дома. И только тогда он почувствовал внезапное облегчение. Мир вдруг наполнился звуками и красками, завертелся вокруг него, наполняя опустошенный почти до дна сосуд тела прежней энергией и целеустремленностью – совсем как в то время, когда он был молодым мужчиной. Почти прежней, но только сейчас эта смесь бурлила внутри, как перегретый пар в котле, готовый взорваться в любую минуту и разнести все вдребезги.
Теперь он знал, что ему делать…
На следующий день старик поехал к Чижеватову. Тот встретил его несколько натянуто и как-то уж очень предупредительно, хотя с недавних пор они были на дружеской ноге. Все прояснилось, когда Михаил Венедиктович, мучительно морщась и даже запинаясь, начал говорить слова утешения и попытался на смерть актрисы сочинить экспромтом едва не эпитафию.
– Я тронут, – резко сказал старик. – Не будем об этом. Мне нужна твоя помощь.
– Деньги?.. – оживился Чижеватов, которого тяготила необходимость выступать в роли плакальщика.
– Нет. Помоги купить машину… и права.
– Никаких проблем. За водительское удостоверение двести пятьдесят баксов, а подержанное авто будет стоить от силы четыре тысячи долларов.
– Мне требуется пусть и не новая, но хорошая машина с мощным мотором. Импортная.
– Такая тачка обойдется в двенадцать – пятнадцать тысяч. Так сказать, по блату, – Чижеватов многозначительно ухмыльнулся. – Есть у меня один вариант…
– Цена вполне приемлема. Значит, договорились?
– Конечно. Время терпит?
– Нет! Два-три дня, не более. И лучше, если это будет вездеход.
– Тогда берем курс на подержанный "джип". Но в таком случае в три дня я не уложусь. Нужна минимум неделя. Как раз к тому времени подоспеют и права. Устраивает?
– Куда денешься…
– Никак решил тряхнуть стариной и съездить на охоту? Скоро открытие сезона.
– На охоту? – Егор Павлович сумрачно взглянул на Чижеватова. – Да-да, именно так…
От взгляда старика Михаилу Венедиктовичу почему-то стало не по себе, и он, вместо шаблонного пожелания типа "ни пуха, ни пера", спросил:
– А как там Грей?
– Все хорошо. Бегает…
– Может, попробуем выпустить его на ринг еще разок? – смущаясь и пряча глаза, тихо спросил Чижеватов. – Меня уже затерзали устроители боев, сулят за выступление Грея баснословные суммы.
– Не знаю. Возможно. Но позже, – чтобы не обидеть Михаила Венедиктовича, с запинкой ответил старик.
Засиживаться у гостеприимного Чижеватова Егор Павлович не стал. Возвратившись домой, он с решительным видом разломал большой дощатый ящик, служивший контейнером, когда он отправлял свои немудреные пожитки в город, и, отделив одну из стенок, начал аккуратно выдергивать гвозди, крепившие доски к брускам. Стенка оказалась тайником, внутри которого лежал разобранный на части карабин и патроны к нему. Старик тщательно, с любовью, очистил детали от смазки и не торопясь, с наслаждением, собрал изящное на вид и компактное оружие. Затем, покопавшись в чемодане, достал оттуда завернутый в фланель оптический прицел, и опять-таки не спеша установил его поверх ствола. Закончив сборку, Егор Павлович с полчаса упражнялся, прикладывая карабин к плечу и целясь – чтобы восстановить утраченные за три года городской жизни навыки обращения с оружием.
Это был карабин Кирилла Петровича, судя по серебряной монограмме, вправленной в ореховое ложе.
Старик просто не смог оставить его в вертолете, как остальные стволы мертвецов, чтобы беспощадный огонь превратил настоящее чудо оружейного искусства в кучку бесполезных железок. Карабин явно был сделан по спецзаказу (он оказался несколько короче стандартного СКС) и отличался идеальной подгонкой частей, совершенством форм и хромированным стволом, не подверженным ржавчине; впрочем, как и остальные детали. Монограмму старик выковырял, а на ее место вставил старинную монету, найденную одним из охотников-промысловиков в разрушенном ските, которую егерь выменял за литр спирта. Уезжая в город, Егор Павлович буквально измаялся вопросом – брать карабин с собой или не брать? В прежние времена ответ искать не нужно было, так как незарегистрированное оружие могло отправить своего владельца в места не столь отдаленные на пять лет. А нынче даже желторотые пацаны козыряют помповыми ружьями, не говоря уже о людях бывалых. Поразмыслив, старик все-таки решил рискнуть – ну не мог он выпустить из своих рук такую дорогую для него вещь, которая одним своим присутствием в квартире действовала на Егора Павловича как амулет на шамана, вызывая в памяти воспоминания о прошлой жизни…
