– А у тебя, конечно не хватило масла в мозгах, чтобы догадаться, что у него на уме, и отследить маршрут передвижения телеги с омоновцами?
– Так ведь они постоянно снуют туда-сюда. Как узнать, в какой он машине? Спросить у ментов?
– Ну ладно, ладно, не заводись… Никуда Штымп не денется, припрыгает к нам, козел, как миленький. Если его пасут такие серьезные хмыри со стволами, то у него только два пути: к нашей кормушке или на небо.
Пусть выбирает, мент поганый. Ох и повеселюсь я…
Балагула благоразумно промолчал. Он знал Штымпа не хуже, чем пахан, а потому очень сомневался, что майор пойдет у вора "в законе" на поводу. Не тот товар.
– Когда побазлаешь с ним, доложись немедленно. Мне не хочется, чтобы эта "третья" сила отправила Штымпа вперед ногами раньше, чем он вычислит неизвестного снайпера и поможет нам – вольно или невольно – разобраться в ситуации, сложившейся в городе. Интересно, кого он прятал под одеялом?
– Я бы тоже хотел это знать.
– Вот и узнай. Наколешь Штымпа для нашей коллекции как бабочку – "капусты" у тебя будет валом.
– Столько, как я получил в качестве премиальных после "стрелки"? – не удержался Балагула, чтобы не напомнить Базулю про его "щедрость".
– Ты еще будешь плакаться! – отрезал Базуль. – Твой навар исчисляется пятизначными числами. Я получаю всего лишь в два раза больше, чем ты.
Как же, подумал Балагула, в два раза… Неплохо бы узнать, Федор Лукич, какие бабки Шатоха проводит мимо общей корзины и отправляет за рубеж на твои счета. Ничего, придет время – и все тайное станет явным. Вот тогда мы и побазарим на предмет заработка и о прочих, очень интересных, вещах…
Подумал, но на его лице даже мускул не шевельнулся. Балагула никогда не отличался повышенной эмоциональностью, а после работы в милиции, где многие стремились въехать на шее товарища в рай, именуемый благосклонностью начальства и быстрым продвижением по служебной лестнице, он вообще надел на себя каменную маску абсолютной невозмутимости.
– Как насчет перекусить? – сменил Базуль гнев на милость.
– Не откажусь. Я голоден, как волк.
– Вот и ладушки… – Базуль включил селекторную связь с кухней: – Давайте ужин. На двоих… Нет, не в банкетном. Пусть накроют стол в кабинете. Здесь уютней…
Трапезничали при свечах – так пожелал неизвестно от чего разомлевший пахан. Балагула смотрел на огонь в камине и ловил себя на мысли, что вдруг начал впадать в детство. В свое время, когда его буйный папаша измывался над матерью, юный Никита мечтал превратиться в мышонка и, забравшись в норку, жить там в тепле и спокойствии, грызя загодя запасенные зернышка. И сейчас, сидя в шикарном кресле, за высоким забором и под надежной охраной, ему до душевной боли почему-то захотелось стать маленькой зверюшкой, чтобы переждать грядущие потрясения в какой-нибудь тайной подземной обители, откуда его не могли бы выкопать даже экскаватором.
Глава 20. Грей
Неделя тренировок перед предстоящим боем Грея на собачьем ринге вымотала Егора Павловича вконец. Он даже не мог себе представить с какими сложностями ему придется встретиться. Чего стоили, например, одни кроссы для укрепления физической выносливости. В тайге Грей всегда был в отменной форме, так как гулял практически с утра до вечера. Но по приезду в город пес большей частью отсиживался в четырех стенах, и постепенно начал обрастать жирком, хотя старик, понимающий толк в собаках, держал его впроголодь.
Для того, чтобы заставить Грея бежать без остановки два-три часа, Егору Павловичу пришлось вспомнить молодость и сесть на лошадь. Это мог сделать и любой из четырех тренеров, помощников Чижеватова, но Грей признавал лишь команды своего хозяина, а потому старик, ворча и охая, трясся на спине здоровенного норовистого одра, как мешок с костями, два раза в день – утром и вечером. Конечно, на кордоне у него был конь, но Егор Павлович больше любил ходить пешком, а если и садился в седло, то предпочитал объезжать свое таежное хозяйство ступой, лишь изредка позволяя Воронку переходить на рысь.
Грей тоже уставал, но Чижеватов нагрузки не снижал. Перед тем, как приступить к тренировкам, пса обследовали ветеринары, и старик только удивлялся, глядя на специальный диагностический кабинет, где различной современной аппаратуры было больше, чем в первоклассной поликлинике. Все тесты Грей сдал на "отлично", и Михаил Венедиктович решил его не щадить – несмотря на вынужденное городское безделье, пес пребывал в хорошей форме. Правда, Чижеватов высказал сомнение в целесообразности длительных тренировок по бегу – обычно перед соревнованиями боевым собакам устраивали пробежки в пределах часа – но вскоре изменил свое мнение: Грею такие прогулки нравились и доставляли радость.
После казалось бы изнурительного кросса по пересеченной местности пес даже не ложился отдохнуть, а резвился, словно щенок. Тренеры только головами качали в восхищении, когда им показывали распечатки диаграмм, показывающих пульс и кровяное давление; Грей лишь здорово потел поначалу, но ему каждый вечер делали массаж и купали в кипяченой воде с добавкой соды.
Были и проблемы, особенно когда Грею для усиления злобности и агрессивности устроили травлю на привязи. Для этого его и молодого, но уже бывалого пит-буля, посадили на цепь внутри собачьего ринга в метре друг от друга. Вместо того, чтобы рычать от ярости и кидаться на предполагаемого противника, Грей молча и с явным неодобрением смотрел на беснующегося сородича, будто хотел сказать: и чего это ты, дурашка, икру мечешь зря? разве тебе не понятно, что наши хозяева шутят? посмотри здраво – цепь-то коротка.
Пришлось по настоянию Чижеватова вмешаться Егору Павловичу. Старик только покачал с осуждением головой и тихо скомандовал: "Взять!" О том, что случилось в дальнейшем, тренеры судачили целый день. Грея после команды будто током ударило; могучим рывком он порвал свою привязь и обрушился на пит-буля как разящая черная молния. Не вмешайся старик, молодой пес был бы разорван на куски. После первого неудачного опыта травлю прекратили. Как сказал огорченный ранениями пит-буля Чижеватов, у Грея злобы хватит на двоих, а потому уж лучше пусть он ее прибережет к поединку.
Теперь Грея и кормили не так, как это делал старик. Псу давали только сырое свежее мясо с добавками отрубей и яиц, а также кровь. Грей блаженствовал – новый рацион напоминал ему прежнюю таежную жизнь – чего нельзя было сказать о Егоре Павловиче: на такое питание никаких денег не хватит. Хорошо, что пока еду оплачивал Чижеватов, а как будет, когда все вернется на круги своя? Старик потратил немало времени и сил, чтобы приучить Грея к "городской" пище и при этом не дать ему захиреть. И вот теперь, похоже, все придется начинать сначала, так как Егор Павлович не собирался в дальнейшем выставлять своего друга на ринг.
Но Михаил Венедиктович на возражения старика по поводу чересчур шикарного стола для Грея ответил коротко: так надо. И пояснил, что, во-первых, псу нельзя превышать допустимый вес, потому как на ринге существуют весовые категории, а во-вторых, такая пища убережет волкодава во время боя от обезвоживания организма. Пришлось Егору Павловичу с такими доводами смириться, хотя он и ворчал про себя, когда видел какие куски парного мяса уминает Грей.
