– Это потрясающе… – еле вымолвил он и перевел изумленный взор на Меркурьева: – Алексей Владимирович! Как вы себя чувствуете?!
Короче говоря, прибор выдал показатели, что состояние здоровья и интенсивность мозговой деятельности у испытуемого такие, как у космонавта, йога и математического гения, вместе взятых. По всем данным науки, любой человеческий организм в таком режиме может работать минут десять максимум. Любой – но только не организм Алексея Меркурьева.
Тут набежали обитатели «Бастиона»: освобождать проезд машинам. Многие из них были в форме МЧС – и все искренне радовались гостям. Алексей их отлично понимал: увидеть, что тебя не забыли, что есть еще жизнь за стенами твоей крепости, для человека, живущего в осаде, великое дело.
Один из них, молодой капитан, заглянул в кузов:
– Здорово, народ! С наших складов есть кто?
– Я, – ответил Меркурьев.
– А! Ну и как там у вас? Что Коля Ракитин, командует?
– Руководит. – Алексей улыбнулся.
– Ну, привет ему. Еще кто из наших есть там?
Алексей стал отвечать, вспомнил многое. Гусева, Сабирьянова, Старостина… печаль слегка прижала сердце. Но тут собеседника окликнули:
– Володя! Ты работать будешь или разговоры разговаривать?.. – И офицер, подмигнув, исчез из виду.
Путь расчистили, проезд был свободен. Колонна вкатила в тоннель, а оттуда во внутренний двор: «Бастион», в сущности, и был выстроен как настоящий замок, только двор показался Алексею тесноватым и мрачным каким-то, к тому же заставленным всякой спецтехникой. Руководство местного МЧС все же неплохо подготовилось к неприятностям.
Герман Львович оторвался от ноутбука:
– Приехали? Да-да… Алексей Владимирович! Мне, очевидно, придется идти сейчас к генералу, так я уж вас попрошу пройти со мной. Трое составляют совет, как говорили римляне… А это, – он постучал пальцем по клавиатуре, – необходимо обсудить!
– Обсудим, – кивнул Алексей.
Голос Слободчикова из кабины:
– Профессор! Генерал Ненашев ждет нас.
3
Проход по длинным полутемным коридорам «Бастиона» запомнился как сновидение: гулкие шаги, какие-то люди, лица… или даже не так – люди без лиц: никого из встреченных Алексей потом не смог бы узнать. И в этом было нечто новое: словно теперь вокруг него, Алексея Меркурьева, стало меняться не только пространство, но и время… Впрочем, это мелькнуло на миг и пропало.
В приемной Слободчиков повернулся к Меркурьеву и сказал вежливо и твердо:
– Извините, но насчет вас у меня указаний нет. Я должен доставить к генералу только профессора Нахимова, а уж дальше вы сами.
Алексей вскинул руки в знак понимания:
– Вопросов нет, капитан! Служба есть служба.
Слободчиков с Нахимовым исчезли за массивной дверью.
Алексей провел рассеянным взглядом туда-сюда. Вопрос «почему?», донимавший его в дороге, кажется, начал обретать очертания ответа – и ничего хорошего ждать от этого ответа не приходилось.
Зато сейчас – вот прямо вмиг, сию секунду! – что-то должно произойти. Алексей даже вздрогнул. Что?!
Дверь приемной распахнулась и в нее шагнул… Юрий Павлович Федотов, главный редактор «пятерочек». Увидел Алексея – и обмер.
– Меркурьев! Алексей!.. Ты? Живой?!
Подскочил к нему, приобнял, потряс. Они обменялись крепким рукопожатием.
– Живее всех живых, Юрий Павлович.
– Какими судьбами?..
Алексей как мог кратко изложил суть дела, и тут открылись двери кабинета, вышел Слободчиков.
– Вас ждут, – сказал он Алексею.
– Пойдем, – подтолкнул Меркурьева бывший босс. – Я тоже сюда. Мы ведь с Петровичем старые друзья-приятели…
Когда журналист увидел генерала, сердце больно кольнуло: так похудел, осунулся и постарел Сергей Петрович за эти несколько недель. Тогда, на ликвидации пожара, он смотрелся бравым здоровенным мужиком – сейчас же перед глазами Алексея Меркурьева предстал старик.
Но голос у него остался тот же – на десять генералов хватит.
– А! Знакомые все лица… Виделись на пожаре, помню, помню. А ведь ты хитрец – за яйцеголового себя выдал, типа – ученый я, сами мы не местные… Проникли-таки, журналюги!.. Ну-ну, понимаю, работа есть работа.
– Моя школа, Сергей Петрович! – с гордостью высунулся редактор.
– Молодец, Палыч, растишь кадры. Ну, присаживайтесь, потолкуем.
Сели. Ненашев предложил:
– Коньяку хотите?
Алексей с профессором отказались, Юрий же Павлович охотно принял угощение. Из сейфа явились коньяк, рюмки, пара яблок.
– Скромно, но по-товарищески, – подытожил Сергей Петрович. – Хорошо, Палыч, что зашел, как раз есть тема. Кадр-то твой, – Ненашев кивнул на Алексея, – говорят, уникум! Вон, ученые в ступоре от него.
– Других не держим! – Юрий Павлович шутливо приосанился, хоть и не совсем понял, о чем речь.
Но дальше разговор пошел серьезный. Нахимов подробно доложил об эксперименте, о показаниях компьютера. Сергей Петрович за это время успел принять рюмки три, главред ограничился парочкой… Герман Львович излагал четко, ясно, – молодец. Когда он закончил, Ненашев плеснул себе еще, махнул и спросил:
– Вывод?
– Вывод очевиден. – Профессор пожал плечами. – Меркурьев Алексей Владимирович представляет собой крайне редкий феномен: его возможности превосходят возможности обычного человека… ну, как минимум на порядок. На порядок! Причем – это очень важно, прошу обратить внимание! – сам Меркурьев стал ощущать рост этих возможностей лишь в последнее время, в условиях сложившейся критической ситуации…
– Пограничной, – усмехнулся Алексей невесело.
– Да. – Нахимов кивнул. – Значит, нет худа без добра: именно этот кризис и включил те резервы, что прежде были скрыты. Полагаю, что у него эти способности и ранее были повыше, чем у прочих, но напряженная обстановка спровоцировала их активацию…
Алексей давно уже заметил, что Юрий Павлович, поглаживая пальцами рюмку, задумчиво щурится – а этот прищур был всем сотрудникам газеты хорошо знаком. Он значил, что шефа посетила большая и непростая мысль…
Так оно было и на сей раз.
4
Федотов резко повернулся к ученому:
– Послушайте, профессор… А вы не попытаетесь развить вашу мысль дальше?
– Простите, не понял?.. – пробормотал Герман Львович.
– Почему способности Меркурьева вдруг ожили именно после катастрофы?
– Ну… Полагаю, это я и изложил… Сильнейший стресс послужил, так сказать, спусковым крючком…
– Ну да, – нетерпеливо перебил Федотов, – это мы слышали. А вы не думали, что спусковой крючок другой?
