– А?!
Вверх по битому камню полз на карачках парнишка лет двенадцати, белобрысый, чумазый и курносый. Правой рукой он с натугой волок за собою деревянный оружейный ящик на защёлках.
– Ты кто, чудо?
– Прошка, – малый шмыгнул носом.
– Очень приятно.
– Меня ваш генерал прислал!
Егор зыркнул в проём. Пусто. Два трупа.
«Ваш генерал…» – несколько секунд понадобилось Егору, дабы сообразить, что речь идёт о Забелине.
– Патроны, что ли? – повернулся к парнишке.
– Ага. – Прошка шмыгнул сильнее. – И рожки. Вторым номером к тебе. Рожки набивать. Тебя Егорий Сергеичем кличут?
– Кличут. – Княженцев улыбнулся. – Сергеичем. Погоняло такое. Сечёшь?
– Ну! – расцвёл и Прошка. – Мне ваш генерал так и сказывал.
– Мон женераль… – шутя заговорил Егор, но тут бацнул выстрел, пуля ковырнула стену.
Егор мигом пригнулся, и ещё пуля свистнула прямо в проём.
– Ух ты! – вылупил глаза Прошка.
– Туда, живо! – Егор метнулся вправо, к оконному проему, более уцелевшему, с верхней перемычкой.
– Засекли, Прохор! – хрипло выдохнул он. – Сюда!
Прошка ловко подтянул ящик.
– Ты крикни, Егорий Сергеич!
– Что? – не понял Егор.
Прошка с силой вытер под носом:
– Ты так крикни: «А-а!», когда они стрельнут. Вроде убило тебя. Они дураки, поверят.
– Ага, – догадался Княженцев. – Теперь понял. А ты башка, Прохор!
– Хы-ы! – засмеялся тот. Рот растянулся до ушей.
Бум-бум! – два выстрела. И сразу третий: бум!
– А-а! – дико, страшно крикнул Егор. А Прошка тут же сильно хлопнул ящиком оземь.
– Это будто ты упал, – таинственно шепнул он.
– Молодцом, Прохор, – шепнул в ответ Егор и подмигнул.
– Глянь, Егорий Сергеич. – Прошка завращал глазами, а пальцем показал в стену.
Егор взглянул и сразу понял. В стене, левее окна, была выбита небольшая, в два кирпича дыра, почти бойница.
Осторожно подтянувшись, Егор приник к ней. Обзор, конечно, куда хуже, но главное видать. Угол, площадка перед ним – всё видно вполне. Виден второй труп, тот, что полз перед смертью. Из-под него вязко растекалась лужа крови.
От угла боязливо показалась тень. «Ага», – ухмыльнулся Егор. Руки поудобнее перехватили автомат.
Тень замерла. Недвижимо держалась секунд пять и поползла вперёд. Смелее поползла, сволочь!
Вновь замерла. Егор чувствовал удары своего сердца, оно распирало грудь изнутри.
Тень ломанулась вперёд, мелькнули ноги, и враз замелькали тени, ноги, Егор пружинисто ринулся вверх и нещадно резанул свинцом по бегущим к нему людям…
Время исчезло. Где оно? Нет его.
* * *
Когда Егора Княженцева вернуло, он увидел, что указательный палец его левой руки жмёт на спуск, ощутил, что всю кисть свело судорогой… и долго, с тупым изумлением смотрел на свою руку, как на чужую. Он стоял, видимый в нише по пояс, совершенно открытый, не думал и таиться, и его легко можно было уложить метким выстрелом – он не видел, не слышал ничего вокруг, он смотрел на руки, на смолкший автомат, смотрел и ничего не слышал, не понимал.
Потом звуки мира вернулись к нему. Враз, словно лопнула невидимая плёнка. Он вскинул голову.
Крик, гвалт, стрельба! Правее шёл бой. Шумно ахнула граната. «А-а-а!» – взвился, завертелся над развалинами вопль. Шарахнула очередь, тут же другая. Полыхнул отсвет пламени – и крики сшиблись в вой и рёв. Егор увидел, как по пустырю вдруг побежали фигуры с уставленными ружьями, стреляя на бегу.
– Наши! – возликовал Прошка.
Одна фигурка упала, за ней вторая, но прочие – около двадцати – яростно пробежали пустырь, их винтовки непрерывно палили. Эта группа скрылась из виду, и там, куда она делась, грохнул взрыв, другой, пальба залопотала неистово, как припадочная.
И тут ударило мощное, многогрудое: «Ура-а-а!..» По пустырю ринулась густая, раза в два больше предыдущей, толпа.
Егор понял, что Забелин с генералом атакуют волнами: навязав противнику ближний бой, они сумели вбросить в самый нужный момент и в самом остром месте превосходящие силы.
– Ха-га! – Прошка загоготал во весь огромный рот, показал крепкие белые зубы. – Погнали наши городских! Теперя всё, кранты этим дуракам!
Прошка мыслил стратегически. Егор и сам так думал, он-то знал, что Пашка ещё тот лис, обведёт кого угодно.
Здесь он как будто заново увидел свой сектор обороны. И уже не два, а четыре убитых валяются там.
«Это я, – понял Княженцев. – Это я их…»
Нет, лучше смотреть в небо. И он стал смотреть.
Почему-то нынче он всё смотрел в него – хорошее оно было такое, ясное и грустное немного. Видно было, что вечер совсем рядом.
– Егорий Сергеич! – пугливо, уважительно забормотал Прошка.
– Что? – Егор оглянулся и увидел, что Забелин идёт к ним.
Шёл он крупным, твёрдым шагом, похлопывал себя по брючине неизвестно откуда взявшимся прутиком, а лицо властное, суровое: ни дать ни взять полководец после победы.
– Нет, ты посмотри только на него, – негромко сказал Егор Прошке. – Александр Македонский!
– Гы-ы, – почтительно ржанул Прошка на всякий случай. Кто такой Македонский, он, естественно, слыхом не слыхивал.
– Жорка! – крикнул ещё издалека Павел и стал наискось карабкаться по развалинам. – Как тут у вас?!
Вопрос был глупый, но Егор эту глупость Пашке, конечно, простил.
– Задание выполнено! – вскинул он правую руку к виску. – Ваше превосходительство, осмелюсь доложить…
– Кончай!.. – Забелин скривился.
– Ну как же. – Княженцев приставил автомат к стене. – Вас тут уж и в генералы пожаловали.
– Как пожаловали, так и разжалуют.
Павел вскарабкался наконец, отдышался, плюнул, матерно вспомнил чьих-то предков.
– Ну, как тут у вас, – повторил он уже без вопроса, потому что через секунду всё увидел сам.
И аж присвистнул от неожиданности – такой эффективной обороны он и предположить не мог.
– Ого! Это… ты их?!
– Я, мой генерал, – сказал Егор без улыбки.
Забелин помолчал. Потом произнёс:
– Н-да… – И опять замолчал.
– А там что? – кивнул Княженцев на правый фланг.
