Тут все примолкли, виновато как-то переглянулись. Все разом припомнили и Семёна, и Клавдию Макаровну, и Беркутова. Да и Виталия, бог уж с ним… да и Пыжов тоже пропал, хоть и по собственной глупости…
Вот такова плата за неуязвимость. В смертном страхе нечисть сперва замолотила как попало, но потом как бы опамятовалась и принялась действовать зло, целенаправленно, включила оборотня…
Куда делась душа незадачливого блюстителя? Можно только гадать, но то, что облик его заполнился какой-то смрадной сущностью, это уж точно. То был ещё один успех нежити. Никто не заметил подмены, хотя человекообразный его облик чуть-чуть изменился – неуловимо, но изменился. Ну, может быть, смутно и ощущали что-то, но всерьёз никто не подумал… Никто, кроме Клавдии Макаровны! Да и та чуть-чуть. Она только подозревала, что улыбчивый пустоглазый участковый – уже что-то не то, чем кажется… И это не то её, Клавдию Макаровну, боялось, не совалось в дом к ней, разве что вокруг забора ходило. И только когда уж совсем припёрло, когда нежить обезумела от страха, что вот-вот ей станет совсем уж худо, тогда она погнала тварь в деревню днём – ну, там тварь и нашла свою погибель.
– Ты знаешь это? – спросил Аркадий.
– Знаю. – Забелин отвернулся.
Помолчал и сказал глухо:
– Узнал. И это узнал, и куда пыжовская душа делась. И многое другое. Но говорить не буду.
– Почему?! – в оба голоса.
– По кочану.
Слушатели рассердились. Егор матюгнулся.
– Я… – начал он было, но Забелин перебил.
– Мужики, – твёрдо объявил он. – Слушайте внимательно, что я скажу. Слушайте и запоминайте! Потому, что повторять больше не буду. Может, это нескромно, но мне плевать. Да, у меня, действительно оказался редкий талант. Мои… как это… тьфу ты! Слушай, князь, может, ты лучше сформулируешь?
Егор кивнул уверенно:
– Твои качества оказались таковы, что к многомерному миру они пришлись тютелька в тютельку. И те твои измерения, что здесь свёрнуты, там развернулись до упора. И ты…
– И я увидел свет, как никто прежде не видел…
– Ну, это ты хватил, – заметил спокойно Княженцев.
– Ну, пусть, – упрямо мотнул головой Павел. – Но всё равно, мне открылось такое, что мало кому было дано. Я не горжусь, упаси бог! Просто уж дар такой… и лучше б его не было!
– Лучше бы не было… – зачем-то повторил Аркадий.
– Да. Я увидел сразу все времена. Прошлое, настоящее и будущее. Да не одно! А сразу много их. Понимаете?
– Альтернативная история? – Егор хмыкнул.
– Параллельная, – понял и Кауфман.
– Точно. Так что наша всемирная история – не единственная. Как вам это?.. Много их, и во всех события разные…
– А они пересекаются? – Егор аж подался вперёд.
– В том-то и дело, что да! А самое-то главное, самое… – тут Павел поперхнулся, сердито закашлялся, замахал руками… но, прокашлявшись, продолжил горячо: – Самое главное, чёрт возьми – что вот этот вот… дольмен, будка эта, чтоб ей пусто было, – она тоже точка пересечения. Да ещё какая! Тут времена так переплелись, что я как глянул, так и зашёлся… я же говорю, до холодной испарины. Такое…
– Погоди, погоди, – бесцеремонно перебил Егор. – Ты говоришь о возможном будущем?
– Ясный пень! Я ведь что подумал: а ну, как бы ничего этого не было, не отправились бы мы в поход, не попали сюда бы, не завернуло бы нас так, не угодили в большой мир, не откройся мне всё… что бы тогда могло бы статься с нами, со всей Землёй?! Вот что я увидел! Вот почему мне так поплохело!
– Да что же такое!.. – вскричал Княженцев.
– Не скажу.
– Ну вот… – растерялись оба, и Егор и Аркадий.
А Павел насупился, засопел носом.
– М-м! – издал он, да ещё головой при этом дёрнул. – Вы… вы поймите меня. Я не капризничаю, ничего такого. Просто я сам не до конца всё понимаю; в смысле, разумом не могу понять, объяснить. А нутром-то понял хорошо, до самых печёнок: если сейчас не закрою этот портал, то быть беде. Да такой беде, по сравнению с которой мировые войны – так, шалость детская. И закрыл.
– Что закрыл? – не понял Егор.
– Да вот его, – Павел небрежно ткнул пальцем назад. – Дольмен этот самый. Тьфу на него! Теперь это лишь будка с дыркой.
– Ну да? – Аркадий недоверчиво сощурился.
– Можете проверить. Хоть сейчас. Залезьте туда, посидите. Да обратно.
– И ничего не будет? – Кауфман осведомился всё-таки с подозрением.
– Абсолютно!
– Ты так считаешь, – заговорил Егор, – что этот обормот, Пацюк… Кстати, а его ты не видел там?
– Я не всматривался. – Павел отмахнулся. – Не до него… Да что с ним, болтается где-то в преисподней, дурак дураком. Дурак в самом деле! Это же надо – такое активировать!..
Княженцев тонко улыбнулся.
– Пабло, – молвил он. – Тебе, возможно, и виднее было. Но теперь ты меня послушай. Да и ты, конечно, Аркадий.
– Философский анализ? – с язвиночкой спросил Павел.
– И синтез, – согласился Егор охотно.
– Ну давай, синтезируй, послушаем.
– Сейчас. Это не так-то просто!
* * *
Егор собрался с мыслями, нахмурился, откашлялся.
– Ну прежде всего, Павел Васильич, задумайся-ка вот над каким вопросом. Ты говоришь, что возможное развитие событий, возможное вторжение чужих миров грозило в будущем вселенской катастрофой. Так?
– Допустим, – заговорил философским языком и Забелин.
– Так, – подтвердил своё Княженцев. – Но вот давай-ка поразмыслим. Ведь ты смотрел из многомерного времени и видел множество времён одномерных, то есть возможных вариантов развития событий. Верно?
– Допустим, – повторился Павел.
– Допустим. – Егор усмехнулся. – Я, разумеется, не знаю точно, но предполагаю, что эти одномерные времена из объёмного пространства представляются в виде таких протяжённостей, нитей, что ли…
– Примерно так, – ухмыльнулся и Павел. – Только это очень приблизительно сказано. На самом деле гораздо сложнее. Богаче!
– Не сомневаюсь в этом. Но главное – вот оно: ходы одномерных времён выглядят так из многомерного времени. Они переплетаются, по ним по всем пульсирует жизнь, и по какому именно побежит наша – жизнь нашего человечества, – Егор ударением выделил «нашего», – мы здесь не знаем.
Он посмотрел в лицо Аркадию, затем Павлу. Рот Забелина сделал краткое уверенное движенье, без слов, но Егор легко расшифровал: здесь не знаем, а вот там я…
– Да-да, – засмеялся, закивал Егор. – Мы не знаем здесь. А ты там, конечно, узнал. И принял меры, чтобы земное будущее выправить. Так? Так! И какие же ты меры принял, скажи, пожалуйста?
