Что такое «закон исключенного третьего», он не знал, но своим умом до него добрался. Немо подумал.
— Да, — согласился он. — Бывает. Но это не тот случай. Я понимаю.
— Я тоже.
Даня вспомнил, как ребята уходили вниз по залитому солнцем склону. Он подержал эту картину в памяти, чтоб она запомнилась навсегда, — и хотел отпустить, да она не ушла. Так перед мысленным Даниным взором уходили от него друзья, уходили, уходили и все не могли уйти...
Немо взглянул искоса на генерала, все понял и счел, что вечер воспоминаний — слишком большая роскошь. Потому произнес:
— Подземным сообщать будешь?
Слова эти как-то не сразу дошли к Дане. Но дошли, конечно, куда же им деться... И не очень удивили его.
— Можно, пожалуй. Союзники!
Он связался с Гвоздем:
— Слушай, Гвоздь. Соедини-ка меня с Михеем.
— Зачем?!
— Надо. Что?.. Нет, давай-ка без вопросов. Действуй!
Даня взглянул в окно. Сумерки сгущались. Ветвь липы из ярко-зеленой стала цвета хаки.
— Выйдет, — утвердительно произнес Гвоздь, имея в виду Михея.
— Выйдет, — сказал Даня.
Обоим им нетрудно было быть пророками. И десяти минут не прошло, как завибрировала Данина рация.
— Слушаю! — Даня подмигнул Немо.
— Это я, — голос Михея.
— Знаю, — сказал Даня.
— Знаешь уже? Отлично. Тогда скоро я у тебя.
— Жду. — Даня отключился. — Сейчас будет, — сообщил он Немо.
— Ясно, — молвил тот. — Я пойду.
2
Михей прибыл минут через двадцать. Как всегда, элегантный, даже прифранченный — ни дать ни взять щеголь на придворном рауте.
— Привет, привет, — заговорил радушно. — Жив, здоров?.. Вижу. Отлично выглядишь! Возмужал... Угостишь гостя?
— Прошу. — Даня был официален.
По некоторым признакам он безошибочно определил, что Михей, несмотря на все свои слова, в некоторой... ну, если не обиде, то на дистанции. Что ж, можно понять: нелегко отказываться от роли покровителей, снисходительных, но вездесущих, державших ребят в мягких, ласковых руках.
И вдруг из этих рук сквозь пальцы протекло что-то важное. Может быть, самое важное... Вот те на!
Впрочем, Даня вовсе не хотел злорадствовать. Как бы там ни было, Подземные пока союзники, пусть и своеобразные. И слово свое сдержали: больше не мешали, не лезли с советами, пусть это и было им огорчительно... А это надо ценить.
— Хотите знать, как все было? — просто спросил он.
— Да, — и Михей не стал кочевряжиться. — Ну, то, что вы двинули туда, где этот ваш Сергей жил, я догадываюсь. Пожалуй, даже знаю. Но неожиданно вы сорвались, признаю. Я этот момент прошляпил. С чего вдруг такая спешка?
— Ну, это целая история... — загадочно молвил Даня и по Михеевой реакции угадал, что попал в цель. Тогда он решил не испытывать терпение союзника и вторично за вечер пустился в один и тот же рассказ.
К некоторому удивлению своему, он нашел в этом повествовании какие-то новые краски и ноты, аж самому стало интересно. И Михей слушал с интересом — видно было, с настоящим интересом. Да и немудрено: то, что рассказывал Даня, могло стать для Подземных откровением, с которым дальше жить, действовать и развиваться будет куда вольготнее и бодрее.
Кода Даня. закончил, на несколько секунд воцарилось молчание. Михей пальцем взъерошил свои усики и тут же пригладил их.
— К-гм, — откашлялся он. — Да, интересно, слов нет. Но послушай-ка, друг мой... А ты уверен, что без него, без Сергея то есть, вы сможете войти туда?
Все-таки Михей соображал метко. Практическую суть проблемы уловил сразу. Даня улыбнулся:
— Не уверен. Но мне проще: я и пробовать не собираюсь. Не моя это тема, у меня своя есть. А вы, как я понимаю...
Он не договорил с намеренным лукавством. Михей все понял, улыбнулся в ответ, подмигнул:
— Посмотрим.
Даня решил не расшифровывать, что кроется за этим обещанием. В конце концов, Подземные сами себе хозяева и пусть думают...
— Посмотрим, — повторил Михей.
Надо отдать ему должное. Если он и был раздосадован, то все сумел скрыть. Он научился быть сдержанным, и Даня взял это на заметку себе: хорошее качество. Даня умел подмечать полезное.
Гость же с удовольствием угостился чаем повторно, похвалил. Однако Данина наблюдательность и на сей раз ему не отказала: он смекнул, что гость засиживаться не станет, и так оно и вышло.
— Ну, спасибо за чай, за угощение...
— Не стоит благодарности. — Даня умел выразиться церемонно.
— Стоит, стоит. — Михей встал, совсем по-дружески хлопнул юного собеседника по плечу и пошел было к выходу, но, не дойдя до двери, притормозил. — Послушай-ка, друг мой...
Внутренне Даня рассмеялся, однако лицо его как было невозмутимым, так и осталось: урок не прошел даром. А вступительное слово Даня разгадал четко — сейчас последует какая-нибудь ласковая, обволакивающая просьба.
Михей как бы задумался — тоже приемчик известный! — и, наконец заговорил:
— Ваши уфимские ребята... они вроде бы домой собираются?
— Вроде бы, — сказал Даня скупо. Михею надо — пусть сам и озвучивает... Ну, там дело не стало.
— Вот и отлично. Ты меня свяжи-ка с ними, а? По дружбе. Я и сам хотел с ними поближе познакомиться, да вот как-то не вышло... А теперь хочу им одного своего человека подбросить. Опытного, толкового. Им не в тягость; напротив, на пользу. И нам соответственно. Мы ведь про те края ничего, ну абсолютно ничего не знаем! Терра инкогнита. Вот и подошлем туда дозорного... Годится?
— Вам виднее.
— Но ты меня с ними свяжешь?
— Ладно.
— Лучше всего, если бы мы с тобой вместе к ним пришли.
— Придем...
— И чем быстрее, тем лучше.
— Завтра.
— Годится! — Михей еще раз крепко хлопнул Даню по плечу. — Тогда я завтра тебе звякну. После обеда.
Даня кивнул.
— Ну, бывай. — И Михей шагнул за дверь. Даня вернулся к столу, сел, одним глотком допил остывший чай.
— Вот и все, — сказал он себе.
За окном в кронах лип негромко шумел ветер.
3
Когда пришли к себе, скинули снаряжение, пацаны повалились отдыхать, а девчонки взялись за ужин... вот тогда Бабай по-настоящему почувствовал, что такое разлука.
