Ученых мигом упаковали на носилки, даже и не слушая их вялых протестов, сделали несколько уколов, сунули в вертолеты, уже раскручивающие винты, и погрузились сами. Десантники сели вместе: уже не следует опасаться за судьбу освобожденных, можно и передохнуть морально от постоянной заботы о гражданских. Винтокрылые машины поднялись в небо, оставляя внизу уже порядком поднадоевшую за две недели сельву.
Лавров поставил автомат на предохранитель, откинулся на спинку сиденья. Рядом сидел Свешников, угрюмо смотрел на проплывающие внизу пальмы и прочую растительность. У самого выхода сидела Андронова, задумчиво покусывала нижнюю губу, взгляд ее был устремлен туда же – вниз, на в очередной раз покинутые зеленые заросли. Светлые волосы старшего лейтенанта развевались под напором ветра. Винтовка так и осталась на боевом взводе…
* * *
Москва встретила ученых обильным дождем и прохладным порывистым ветром. Хмурое небо, запахи поздней весны, блеклая мокрая зелень деревьев. После зноя джунглей такой контраст мгновенно вызвал озноб по всему телу, и все пятеро, кутаясь в армейские куртки, спустились с трапа военного транспортника и бегом отправились под навес. Предстояло еще пережить беседу с полицией, получить временные удостоверения личности и уже потом отправиться домой. Теплая одежда и документы остались где-то в сельве, скорее всего сгорели вместе с виллой Барона, так как все вещи из лагеря наемники перевезли именно туда. То, что оставалось из одежды во время плена, давненько поистрепалось в джунглях, когда шли к границе, так что теперь все пятеро были одеты в армейское обмундирование и походили друг на друга.
Несколько минут пребывания под навесом вообще довели до зубовного перестука. Наконец судьба сжалилась и так конкретно поизгалялась, послала какого-то хмурого полицейского в чине полковника.
Он выплыл из пелены дождя, оглядел всех пятерых и сообщил:
– Сейчас заходим в кабинет по одному. Отвечаем на вопросы, и можете быть свободны.
Профессор Никонов демонстративно огляделся:
– Кабинет?
Полковник даже не глянул в его сторону. Поманил всех:
– Следуйте за мной.
– Назовитесь, пожалуйста.
– Малышева Анна Ивановна.
Полковник только на первый взгляд был таким хмурым. Предложил чайку с вареньем, включил обогреватель на всю катушку, теперь же сидел и задавал вопросы, делая отметки в какой-то ведомости, не то бланке. Малышева понемногу отогрелась, отвечала на вопросы, но мыслями все еще находилась «там», до конца не веря, что удалось вернуться живой. Перед глазами все еще стояли злобные рожи похитителей, вспоминалась незаконченная работа над своим проектом, грязная и вонючая камера, застоявшийся воздух подвала, отчаяние и слезы. Потом какими-то обрывками начал вспоминаться, словно дурной сон, переход. Ну и наконец осталась только мысль о том, как побыстрее добраться домой, залезть в горячую ванну и никуда не выходить из квартиры целый месяц. А то и два.
Полковник к этому моменту удовлетворил свое служебное любопытство. Развернул заполняемый бланк, протянул ручку:
– Распишитесь. Здесь и здесь.
– А что это?
– Это ваш будущий паспорт, Анна Ивановна.
– Ах, понимаю…
Она расписалась, полицейский проверил. Попросил подождать в коридоре, пока остальных не расспросит.
После подобной беседы с остальными членами экспедиции в Анголу всех ученых развезли на служебной машине полковника по домам.
* * *
Когда все трое начали входить в кабинет, стоявший у окна главком ВДВ развернулся.
– А, пропавшие, отыскались, – проговорил он. – Ну, заходите, заходите.
Батяня невозмутимо смотрел в глаза начальству. Прекрасно знал, что генерал может хмуриться, ругаться, грозить чем-нибудь, не раз уже бывало подобное. Да и, если подумать, генерал просто не мог сам по себе быть равнодушным и спокойным, должность обязывала время от времени хмурить брови и грозить кулаком. Вот как сейчас… Ну похмурится, погрозит, пусть, все равно без этого не может, главное, что задание выполнено, все живы, злодеи свое получили.
Привычно отрапортовал:
– Товарищ главком Воздушно-десантных войск. Группа поставленную задачу выполнила. Ученые освобождены из плена и доставлены в Москву. Потерь нет.
Генерал оглядел невозмутимых десантников и поинтересовался:
– Где пропадали две недели? И почему не выходили на связь?
Батяня и рад был бы выйти, пешком топать по сельве кому хочется, но группу могли запросто обнаружить по спутниковому сигналу, и тогда вряд ли пришлось бы здесь стоять, да и ученых бы не всех сохранили.
– Согласно полученным сведениям от захваченного местного, стало известно, что ангольские власти отдали приказ открывать огонь на поражение, если не удастся арестовать нас мирным путем. – Батяня давно уже заготовил ответы, времени для этого было предостаточно во время авиаперелета. – Мною, как командиром спецгруппы, было принято решение самостоятельно уходить в соседнюю страну и сохранять режим радиомолчания. Имелась вероятность, что группа может быть обнаружена по спутниковому сигналу, поэтому и молчали до самой границы.
Генерал прошел к столу. Вытащил из ящика черную папку, потряс ею в воздухе:
– Сто двадцать четыре трупа, майор! И это только предварительная цифра, еще часть завалов не разгребли. Куда такое годится? Аккуратнее нельзя было?
Батяня расширил глаза. Семенов со своими погулял на славу, вот это да, оторвался, как мог.
Переглянулся с капитаном и старлеем, которые тоже были ошарашены. Неуверенно пожал плечами:
– Да мы только шестерых, товарищ генерал…
– А остальные что, самострелом себя угробили?
– Не могу знать, товарищ генерал. Скорее всего – самострел. От досады.
– Ну-ну…
Главком бросил папку на стол. Принялся ходить туда-сюда.
– Нет, я, конечно, понимаю, что это не ваша работа, но коллеги вообще молчат и потолок увлеченно рассматривают, даже более-менее прямых ответов не удалось услышать. Ангольские власти в ужасе, официальную ноту протеста высказали, президент весь день матом ругался, потом неделю доказывал, что никаких русских спецназовцев там быть не могло, а были лишь разборки между криминальными структурами. А это, дескать, ихние дела, государственные интересы тут ни при чем. Мафия якобы сама по себе и частенько подобные акции устраивают.
Он остановился. Позволил себе легкую улыбку:
– Молодцы, ничего не скажешь. Но в следующий раз будьте скромнее, международные скандалы никому не нужны.
Свешников, поняв, что официальная часть закончена и можно вставить чего-нибудь, поспешил заверить:
– Мы и так аккуратно, товарищ генерал. Даже ни одной гранаты не взорвали.
