– Разве тебе не надо на работу?
– Я в отпуске…
Глава 6
Матвей включил левый поворот и отъехал от поста.
– Что хотели? – спросила Марта.
– Документы проверили и пожелали доброго пути, – глянув на полицейских в зеркало заднего вида, пожал он плечами. – Номера у нас не рязанские, вот и останавливают.
Они проехали мимо деревянной конструкции с названием городка и оказались на улице, образованной двумя рядами покосившихся домов.
В этот момент мирно пасшиеся у дороги козы, напуганные появившейся невесть откуда собакой, рванули через дорогу наперерез машине.
Матвей успел надавить на тормоз.
– М-да, – вырвалось у него.
По мере приближения к центру деревянные постройки сменили неказистые кирпичные дома прошлого века.
– Зря, наверное, мы приехали, – неожиданно сказала Даша, все это время молчавшая на заднем сиденье.
Матвей ничего не ответил. Он и сам считал, что поездка будет напрасной, поэтому в виде компенсации прихватил с собой палатку, мангал и маринованное мясо. Все-таки лето, и надо находить время для отдыха. Он даже придумал определение «попутный отдых». Это что-то вроде попутной тренировки, которая практиковалась в спецназе. Когда, например, при следовании на стрельбище после занятий в классе командир группы вдруг отказывался от автобуса и спецназовцы совершали марш бегом с полной выкладкой, попутно тренируя выносливость и совершенствуя свою физическую подготовку.
Поводом поездки в провинциальный городок послужили найденные документы, свидетельствующие о том, что мать Анфисы Варламовой была до замужества Кузнецовой, дочерью крестьянина, жившего до революции тогда еще в деревне Рябинск. Марта выдвинула предположение, что, возможно, здесь остались люди, которые как-то причастны к этой истории. Не исключала она и того, что и Анфиса бывала на родине своей матери. Была надежда и на то, что в местной церкви они смогут найти метрики предков убитой старушки. Основная задача теперь – выяснить, какое отношение ко всей этой истории имеет Даша. Она уже подробно поговорила со своими родственниками, но те даже не слышали ни о каких Кузнецовых и Варламовых.
Увидев идущего вдоль дороги старика, Матвей включил правый поворот и остановился.
– Ты чего? – встрепенулась Марта.
– Сейчас, с аборигеном местным переговорю. – Он толкнул дверцу и выскочил наружу: – Уважаемый, можно вас на минуту?
Однако старик продолжал идти. Словно убитый горем, он смотрел себе под ноги, не замечая происходящего вокруг.
– Отец! – догнал его Матвей.
– Какой я тебе отец? – повернул к нему голову старик.
Матвей растерялся. Кожа была изъедена морщинами, а глаза еще молодого человека. Лишь взгляд замутненный и какой-то больной.
– Извини…
– Чего надо? – окатил его запахом перегара и гнилых зубов мужчина.
– Где тут можно найти стариков, чтобы поговорить? – с ходу перешел к делу Матвей.
– О чем? – прищурил слезившиеся глаза мужчина.
– Об истории этого городка, – соврал Матвей.
– Коллега, значит! Я тоже историк.
– Ага, историю государства по водочным этикеткам изучаешь, – не выдержав, съязвил Матвей.
– Зачем ты так? – Мужчина посмотрел на машину и снова уставился на Матвея: – Двадцать лет учителем проработал после института. Потом школу закрыли. И куда я после всего? – развел он руками. – Ни к чему, кроме как учительствовать, не приспособлен.
– Неужели у вас учителей так много, что можно в числе безработных оказаться? – не поверил Матвей, решив, что мужчину попросту выгнали за пьянство.
– Я в деревне работал, – стал объяснять мужчина. – В классах по пять, шесть человек… Сказалась рождаемость девяностых и, конечно, реформы, будь они неладны. Вот, перебрался сюда. И тут такая же катавасия, из трех школ осталась одна. Учителей на одно место по два. Это в городе люди дипломы попрятали да пошли кто в менеджеры, кто в коммерческие лицеи. А у нас работой дорожат. Деньги для наших краев какие-никакие, а некоторые успевают хозяйство с огородом держать, тоже подспорье.
– Значит, ты не из Рябинска? – догадался Матвей.
– Как сказать. – Мужчина оглядел улицу, словно, как и Матвей, впервые на ней оказался. – Родился и вырос здесь, отсюда в армию ушел, потом институт окончил. После него получил распределение в Дымово, куда приехал с молодой женой и коллегой.
– А сейчас подруга жизни где? – спросил Матвей, уверенный, что не вынесла пьянства мужа и сбежала.
– Умерла, – спокойно ответил мужчина. – Кто же ее, такую жизнь, вынесет?
– Дети есть?
– Чего ты в душу лезешь? – неожиданно озлобился «историк». – Если тебе надо самого старого, но в ясном уме человека для общения, так покажу. Андрей Петрович Кузнецов, здесь неподалеку живет.
– Кузнецов! – опешил Матвей, решив, что это наверняка родственник Анфисы.
– А чего ты так обрадовался?
– Наш приезд как раз связан с человеком, который из этих мест и с такой же фамилией, – пояснил Матвей. – А чем ваш Андрей Петрович занимается?
– Чем может заниматься человек в восемьдесят лет? – усмехнулся мужчина. – На печи лежит и смерти ждет.
– Где его найти?
– Вон его дом. А чего его искать?
– Проводишь?
Мужчина неопределенно пожал плечами.
– Я заплачу, – спохватился Матвей.
– Ты не подумай, я не какой-нибудь там попрошайка.
– Да ладно тебе, – шлепнул его по плечу Матвей, – давай в машину.
Мужчина устроился на заднем сиденье и, едва закрыл дверцу, как стал что-то там искать и шарить.
– Что с тобой? – насторожился Матвей, наблюдая за ним в зеркало заднего вида.
– Окно открыть надо.
– Так кондиционер работает, – удивился Матвей.
– Его не это беспокоит, – догадалась Марта.
Матвей почувствовал запах перегара, заполнившего салон, и без лишних слов надавил на кнопку стеклоподъемника. Он считал, что им с ходу повезло. Еще бы, возраст, а главное, фамилия, которая совпадала с той, что была у матери Анфисы до замужества, давали повод так думать. Калитку на лай собаки открыл правнук Андрея Петровича. Десятилетний мальчишка узнал учителя, назвав его дядей Колей, и провел гостей в дом. На удивление, их встретил не лежащий на смертном одре старец, а вполне еще живой и активный дедок в очках на переносице и с газетой в руках.
– Значит, вас интересует, нет ли у меня сведений о Кузнецовой, которая уехала до революции работать к богатым людям? – выслушав сбивчивые объяснения Даши, уточнил старик. – Но я родился позже…
