– Я вот по какому вопросу пришел, – Григорий Яковлевич осторожно выдвинул стул, на котором утром сидела журналистка «Огней Урала», с затаенным страхом посмотрел на Арчи и сел.
– Можно побыстрее? – решив, что директор пришел сообщить, что пересмотрел в одностороннем порядке порядок и размеры оплаты аренды, поторопил Арчи. – У меня сейчас встреча.
Однако, как выяснилось, причина была в другом.
– Вы меня извините, со своей стороны я к вашей организации никаких претензий не имею, – директор затравленно оглянулся на двери и, заговорщицки наклонившись к Арчи, тихим голосом продолжил: – Утром ко мне домой приходили два странных человека. Один помахал перед носом раскрытым документом в красной корочке. Однако по причине слабого зрения я не смог разобрать, чье ведомство он представляет. Могу сказать одно: второй, тот, что поменьше, обращался к нему по имени-отчеству и не иначе как Леонид Васильевич.
– И что? – делая вид, будто ему абсолютно безразлично, кто совал под нос директору удостоверение, со скучным видом вздохнул Арчи.
На самом деле внутри все напряглось, а по спине пробежал неприятный холодок. Он догадался, что это были за посетители, и понял, чего они хотели от Григория Яковлевича.
– Я знаю, вы ничего противозаконного в этих стенах не совершаете, – он почему-то посмотрел на потолок и снова уставился на Арчи. – Но вот они озабочены тем, что я пошел вам навстречу.
– Не пошли бы вы, пошел бы кто-то другой, – Арчи отвернулся к окну, за которым ярко светило солнце. – С помещениями, подобным вашему, проблем в городе нет.
– Вы не поняли меня, – еще тише заговорил директор. – Эти люди пытались вынудить меня пронести с собой небольшое записывающее устройство и установить так, чтобы оно фиксировало все происходящее в зале…
– Почему отказались? – Арчи перевел на него взгляд.
– Не знаю, – пожал плечами директор. – Да и охрана у вас здесь. – Он поежился. – Как посмотрит, словно рентгеном просветит.
Размышляя, каким теперь путем пойдут представители ФСБ, чтобы установить над ним контроль, Арчи передернул плечами:
– Мы не любим, когда в наши дела суют носы кто попало.
– Правильно, – часто закивал директор.
Неожиданно Арчи показалось, что гость чего-то недоговаривает, но между тем это нечто тяготит его.
– Вы не все мне сказали, – он уставился ему в глаза.
– Не все, – наконец признался директор и полез в карман пиджака.
Арчи решил, что тот сейчас выложит перед ним миниатюрную камеру. Однако директор вынул носовой платок, тщательно вытер лоб, снова сунул его обратно.
– Так что вы хотели мне сказать? – начал терять терпение Арчи.
– Я в принципе не отказал им, и эта штука лежит сейчас у меня дома.
– Так, – протянул Арчи, размышляя, как использовать столь щедрый подарок в своих интересах. – А почему вы ее не принесли?
– Леонид Васильевич сказал, что сначала я должен под каким-либо предлогом просто пройти к вам. Он опасался, что на входе меня обыщут. Если охрана пропустит без досмотра, то завтра навестить заведение уже с ней.
– И куда они рекомендовали ее установить?
– На галерке…
– Где, простите? – не понял Арчи, у которого нередко вызывали затруднения русские слова, имеющие двойное значение.
– На втором ярусе, над верхним рядом кресел, имеются ниши, – директор сложил указательные и большие пальцы рук и посмотрел на Арчи в образовавшийся круг: – Примерно такого размера. Туда надо просто всунуть, и все. У нее большой угол обзора…
– Хорошо, – кивнул Арчи. – Чтобы у вас в последующем не было проблем, делайте, как он сказал. Ничего противозаконного мы здесь не совершаем.
Едва директор ушел, как на пороге наконец возник запыхавшийся Гамов.
– Ты что, на протезах уже бегаешь? – удивился Арчи.
– Хожу, – утирая со лба пот, выдохнул Гамов. – Просто тяжело…
– Извини, – дожидаясь, пока помощник придет в себя, Арчи с задумчивым видом стал перебирать четки.
– Что-то случилось? – наконец спросил Гамов.
– Помнишь психотерапевта, который проводил год назад у нас тренинги? – Арчи выжидающе уставился на Гамова.
– Виктор Лукин, – кивнул Гамов и оттянул ворот рубашки. – Кличка Лука. Он сегодня ко мне подходил.
– Зачем?
– Сказал, что хочет поговорить.
– На тему?
– Не знаю, я к вам спешил и назначил ему на вечер. А что?
– Он появляется в компании женщины, которая мне нужна, – следя за реакцией Гамова, ответил Арчи.
– Кто она?
– Это тебе предстоит выяснить. – Арчи посмотрел на часы. – А по поводу того, что Лука желает со мной поговорить… – Он поднял на Гамова скучный взгляд. – Знаешь, нет желания. Я с ним уже имел возможность пообщаться, думаю, ничего серьезного. Поэтому скажи этому доктору, что я поручил решить с ним вопросы тебе.
– Будет сделано, – Гамов едва заметно скривился, поднимаясь на своих ногах-протезах, и направился к выходу.
* * *
Лентяй прижал трафарет к памятнику и слегка отстранился:
– Валяй!
Камыш растряс баллончик и надавил на кнопку. Струя аэрозольной краски с шипением обдала резким запахом ацетона. Секунда-другая, и Камыш выпрямился:
– Готово.
Лентяй убрал трафарет.
Гарпун включил фонарь и направил свет на памятник. Под закрашенной черной краской фотографией усопшего, сделанной на керамической плитке, на зеленом фоне красовался белый полумесяц.
– Интересно, ототрут? – придавив тыльной стороной ладони впившегося в скулу комара, спросил Лентяй.
– С верхним слоем мрамора, – уверенно заявил Камыш. – По крайней мере, Микки так утверждал.
Они перешли к следующему памятнику. Лентяй достал из кармана баллон с аэрозолем черной краски, привычно встряхнул и тщательно закрасил фотографию. Из второго баллона сделал зеленый фон. С минуту подождав, приложил трафарет. Гарпун на пару с Ротаном двигались параллельно в соседнем ряду. Приехав около полуночи, они за пару часов испортили внешний вид нескольких сотен надгробных плит и памятников, которые были установлены за последние несколько месяцев. На остальные могилы люди приходят реже, да и расположены они дальше от центрального входа.
Руки уже ныли, плечи ломило, в горле першило от краски, а глаза слезились.
– Давай теперь ты на трафарет, – не выдержал Лентяй и выпрямился.
– Держи. – Камыш снял через голову ремень сумки, в которую они уложили баллоны с краской. Чтобы не перепутать их в темноте, зеленую обвязали тряпкой, белую обмотали куском проволоки.
– Чего это они? – раздался сзади голос.
