– Так уже было.
– Это не тот случай. Слушай меня внимательно, малыш. В ближайшие дни за тобой приедут. Не уходи с базы ни на шаг. Еды хватит на добрых две недели. Если хочешь остаться со мной, делай, как я говорю. Приедет человек, он напомнит тебе об отце и заберет с собой.
– Я посмотрю, как он заберет меня с собой.
– Если ты заартачишься, мой дорогой, – в голосе Мартынова появились стальные нотки, – то не видать тебе ни меня, ни отца, как собственных ушей. Делай, как я говорю, как если бы это велел твой отец. И все будет в порядке. Ты хочешь, чтобы мы никогда не расставались?
– Ты знаешь.
– Тогда слушайся меня.
Потрепав мальчишку по голове, Мартынов неловко помялся, махнул рукой и скрылся в темноте. Прощаться он так и не научился. Последние несколько лет его никто не ждал, не встречал, а значит, он ни с кем и не расставался.
К вечеру им повезло. Микроавтобус «Тойота», заметив на дороге голосующих мужчину и женщину, сначала проехал мимо, а потом дал задний ход.
Через полчаса – за двадцать минут до въезда микроавтобуса в город, где Мартынов собирался найти приют у старого лагерного друга, дежурный по ГУВД Новосибирской области сообщит по райотделам города и области, что в районе села Верх-Ирмень двоими неизвестными – мужчиной и женщиной, совершено нападение на пассажиров микроавтобуса «Тойота». Двое из пострадавших находятся в районной клинической больнице Ордынска. Еще через пять минут дежурный по Ордынскому РОВД исполнит просьбу Бабушкина – сообщать ему обо всех происшествиях в районе.
– Они угнали микроавтобус, – скажет следователь Метлицкому в трубку, – и направляются в сторону Новосибирска. Ты где сейчас, Рома?
– В десяти километрах от города.
– Тогда развернись и наблюдай. Минут через пять они должны появиться. Второго такого шанса может не представиться.
Еще через полчаса в реанимации Ордынской РКБ очнется и сможет давать показания с карандашом в руке Томилин.
– Я из тебя сейчас все иглы выну, гаденыш, – зашипит Бабушкин, выпросив пару минут у доктора для разговора наедине. – Здесь не Вегас, козел, здесь я и прокурор, и босс!
Если говорить с переломанной верхней челюстью Томилин не мог, то карандаш по бумаге после таких слов в его руке забегает очень быстро.
Через четверть часа Бабушкин будет знать если не все, то хотя бы главную истину минувших дней. За все время ему придется задать не менее двадцати вопросов и столько же раз упрашивать доктора убраться из палаты. Когда доктор начнет звонить начальнику Ордынского РОВД, Бабушкин, складывая вчетверо исписанные листы, выйдет вон.
Через две минуты информацию будет знать Метлицкий.
Но микроавтобус «Тойота» серого цвета мимо него так и не проедет.
За три километра до контрольного пункта ГИБДД Мартынов сбросит скорость и остановит машину. Обойдя микроавтобус, он распахнет дверь и протянет руку Маше.
– Что опять случилось?
– Пересадка.
– Боже мой, Андрей!.. Зачем? Давай поскорее доедем до этого Холода, я уже не могу ни ходить, ни стоять…
Но Мартынов будет непреклонен. Выйдя на дорогу, он махнет рукой и около них, резко сбросив скорость, остановится бежевая «шестерка».
– Триста рублей до Центрального рынка, шеф, – скажет американец и на предложение добавить ответит: – Вот пятерка, больше ни копейки. Если мало, я найду, у кого билеты дешевле.
Минуты через три или четыре они проедут мимо машины, в которой сидел и внимательно вглядывался в проезжающий мимо караван авто майор РУБОПа Метлицкий.
Они не увидят друг друга.
Глава 24
Выезд из России. Вот все, что сейчас волновало Мартынова. На его базе в тайнике находились документы на имя Деснина Максима Юльевича – второй комплект документов, приготовленных Холодом. Громова больше не было. Андрей был уверен, что сыщики, занимающиеся его теплоходом, уже установили данные и теперь идут по следу. Но никто, кроме Холода, да, пожалуй, того человека в отделе виз и разрешений ГУВД, не знал о том, что был еще и Деснин. Настоящая проблема заключалась в другом. Маша.
После ее рассказа становилось ясно, что грамотные сыскари из ГУВД уже давно связали историю с теплоходом с ее историей и теперь рассматривают ситуацию как одно дело. То, что на Мартынова будут теперь вешать всех собак, не так страшно. Если менты до сих пор не «слотошили» Томилина и старика в доме, так это только вопрос времени. Судя по биографии Томилина, молчать долго он не будет и, находясь в уверенности, что Вайс уже не страшен и бояться теперь нужно не Вайса, а русской зоны-мамы, разговорится как пить дать!
Выскользнуть из России с паспортом Деснина Мартынов сможет, не вопрос. Бывали ситуации и похуже. Но что делать с Машей? С паспортом Макаровой соваться в кассу аэропорта – это все равно что самой прийти в ближайший РОВД с показаниями. Тут же возьмут в оборот и начнут крутить, что займет никак не меньше полугода. Слишком много дел наворотил в чужой стране Вайс – слишком долго их расследовать. Прокуратура сейчас наверняка рвет и мечет. Еще бы – трупы появляются, как грибы после дождя, и главные подозреваемые по-прежнему неуловимы.
Нужны документы. Любые. Только бы вылететь из России. И в данном случае уже не важно, куда. Лучше, конечно, в Англию. Там у Мартынова есть человечек, который ему должен. Он-то и справил бы паспорт и прочее.
Убираться из страны без женщины Мартынов зарекся. Фраза о том, что «их много связывает», уже просто потеряла всякий смысл. Поразмыслив еще по дороге в Новосибирск, Андрей понял, что дальнейшая жизнь его без этой женщины невозможна, как невозможна дальнейшая жизнь в России. За все то время, что они вместе, Маша ни разу не дала повода подумать о себе как о женщине легковесной, пустой. Вот и сейчас, когда другая на ее месте уже давно направилась бы в милицию и все честно рассказала – а счесть это предательством было бы нельзя, поскольку все ее показания подтверждали бы невинность Мартынова, она продолжала терпеть невзгоды, следовала за своим мужчиной и терпела, терпела, терпела…
В какой-то момент Мартынов подумал – а не поступить ли именно так, как велит сердце? – сказать Маше: «Зачем тебе все это нужно? Отойди в сторону, выжди и иди к Метлицкому. Объяснись. За это время я успею пересечь океан и устроить вызов». Но он отбросил эту идею сразу же, как только та пришла ему в голову. Это – предательство. Этим он скажет Маше: «Мне с тобой трудно. Один я уже давно бы улетел».
Но трудно ли было ему с ней? Сейчас он мог сказать с уверенностью – присутствие рядом этой женщины давало ему уверенность. Он питался силами от нее. Он любил и был любим.
– Ты чему улыбаешься? – удивленно спросила Маша, когда они вышли из Сбербанка, где она сняла последние сбережения и закрыла счет.
– Меня позабавила ситуация. Вайс вытащил из квартиры женщину, у которой в карманах был паспорт и сберегательная книжка. Ты всегда носишь с собой документы?
