– Возможно.
– Бахтияр сбросит тебе всю необходимую информацию, а если к вечеру придет счет, то завтра я проплачу его.
– Приятно иметь дело с достойными людьми.
– До свидания.
Мусаллах отключил телефон. Вызвал помощника. Проинструктировал его насчет заказа самолета. Приказал:
– Деньги, Бахтияр, уже завтра должны быть у Суджана Бутафара.
– Слушаюсь, саиб. Перед вашим вызовом на связь выходил Исламабад.
– Ну и?
– Господин Бретон, простите, господин и госпожа Флоренс прибудут в Кандагар вечером вторника 26 июня.
– Хорошо. Передай Фариду, чтобы готовил груз.
– Слушаюсь.
Бретон, изменивший обличье и получивший новые документы, вместе с Элизой Клодель, получившей имя Берта и статус жены господина Флоренса, 26-го числа, как и было договорено, вертолетом «Ми-8» прибыли в предместье Кандагара. От площадки в усадьбу полевого командира их доставил джип. Встречать чету Флоренс вышел сам Хайрулла Мусаллах:
– О! Неужели это ты, Эл?
Бретон усмехнулся:
– Я сам не узнал себя, когда медики сняли бинты и поднесли зеркало.
– Хирурги поработали на совесть. Документы в порядке?
– В полном. Тебе дорого обошлась эта операция.
– Она стоила того, пройдем ко мне в кабинет.
На Элизу, или Берту, наркоторговец демонстративно не обращал внимания. Пришлось ей самой тащить сумки в покои теперь уже, пусть и формального, мужа.
Мусаллах и Бретон устроились за небольшим столиком.
– Как понимаю, ты вытащил меня из Пакистана не для того, чтобы посмотреть, насколько успешно прошла пластическая операция.
– Конечно. Но перед тем как продолжить разговор, мне надо сделать один звонок.
Полевой командир набрал номер Бутафара:
– Салам аллейкум, Суджан.
– Салам, Хайрулла, – ответил владелец авиакомпании.
– Ты получил деньги?
– Да. Скажи, когда и куда подать самолет?
– На аэродром Кандагара, завтра, желательно в 9 утра.
– Хоп, Хайрулла. Мои люди свяжутся с аэропортом, решат формальности, и завтра утром встречай «Боинг-717». Кстати, я мог бы дать тебе лайнер и побольше.
– Не надо.
– Но ему предстоит делать несколько промежуточных посадок для дозаправки, иначе он не долетит до Штатов.
– Это мои проблемы. Экипаж будет прежний?
– Да! Стин Венсон и Алим Дарди. Но по твоему желанию я могу заменить пилотов.
– Не надо. Венсону и Дарди я доверяю.
Суджан Бутафар изобразил изумление:
– Ты и кому-то доверяешь?
– В плане профессиональной подготовки.
– С этим я согласен. Но если Венсон умеет держать язык за зубами, то Дарди данным, весьма ценным качеством не обладает.
– Давай начистоту, Суджан?!
– Конечно!
– После того как экипаж отработает на меня, его придется убрать.
– Ты хочешь, чтобы я лишился двух прекрасных пилотов? А ты представляешь, сколько стоит сейчас хороший летчик?
– Я не только возмещу убытки, но и заплачу сумму, которая позволит тебе нанять два полноценных экипажа.
– Что ж. Если так, то ничего не имею против увольнения Венсона и Дарди, хотя, признаюсь, командира мне жалко терять.
– Жалость – чувство, недостойное воина.
– Я бизнесмен, Хайрулла. Не забывай об этом. Поэтому вопрос с Венсоном и Дарди ты должен решать сам и в Кандагаре, после возвращения самолета из Штатов.
– Конечно, Суджан.
– А перед этим оплатить мне издержки.
– Разумеется.
– Завтра в 9.00 «Боинг-717» будет в твоем распоряжении. Если же возникнут трудности с соблюдением формальностей…
Мусаллах прервал владельца авиакомпании:
– В Афганистане никаких трудностей не возникнет, а у себя в Пакистане постарайся решить вопросы ты.
– Хоп, договорились. Меня беспокоил Кабул, но если там проблем не возникнет, то в 9.00 завтра самолет будет в Кандагаре.
– Благодарю, Суджан.
Мусаллах отключил телефон, повернулся к Бретону:
– Ну и как мне тебя называть, Эл?
– Я должен привыкнуть к новому имени.
– Верно, тогда перейдем к делу, господин Флоренс. Завтра в 9.00 утра, как ты слышал, Суджан Бутафар передаст нам самолет, который вывозил тебя из Ливии. Где-то до обеда люди одного из моих командиров, Бабура Фарида, загрузят багажный отсек контейнерами с «Эфой». Ты у нас теперь с госпожой Флоренс археолог и историк или наоборот, что неважно. По документам, зафрахтуешь самолет ты, Роберт Флоренс, груз также принадлежит тебе. В контейнерах разная аппаратура, всевозможные находки, разрешенные к вывозу. И порошок для приготовления лекарств, который передали тебе аборигены Афганистана. «Эфа» как наркотик специалистам неизвестна. Так что таможенники ничего не заподозрят. У них, если будет досмотр, больше возникнет вопросов к черепам да кувшинам, что будут загружены в часть контейнеров.
Бретон прервал Мусаллаха:
– Но кто в Ливии будет проверять самолет? Какие таможенники?
Мусаллах кивнул:
– Верно, в Бенгази, где «Боинг» совершит посадку, никто борт проверять не будет. Его встретят люди Мушталы Сердарьяра и вывезут товар в Сурт, откуда «Эфа» морским путем пойдет в Европу. Но Бенгази только промежуточный пункт рейса, зафрахтованного тобой «Боинга».
Бретон удивился:
– Не понял? Что значит промежуточный пункт? Ты намерен переправить самолет еще куда-то?
– Да, Роб, или господин Флоренс, «Боинг-717», разгрузив половину товара, направится в США!
– В США?
Удивление Бретона сменилось изумлением.
– Но… Хайрулла… раньше об этом не было договоренности. По крайней мере на начальном этапе совместной работы. Я должен был стать твоим представителем в Северной Африке и руководить трафиком наркоты из Ливии, Туниса или Алжира в страны Европы. Почему ты изменил свое решение?
Мусаллах вздохнул:
– Я бы ответил тебе, почему изменил решение, но не стану делать этого, – он вдруг повысил голос, – потому, что я плачу за все, потому что «Эфа» принадлежит мне, потому что только я решал и буду решать, кому из моих подчиненных, к коим относишься и ты, когда и что делать. Ясно тебе, Эл, или Роб?
Бретон поник:
– А мне представлялось, что мы партнеры.
– Мы станем партнерами, Роб, – уже спокойно сказал Мусаллах, – когда ты внесешь хотя бы треть той суммы, которую я запустил в это дело. Вот тогда, да, мы станем партнерами.
