– Теперь этот памятник будут восстанавливать на средства местного муниципального бюджета, – ухмыльнулся замполит. – Или на деньги добропорядочных латвийских налогоплательщиков. Через неделю будет стоять как новенький.
– Еще раз придем, – злобно хохотнул Олег. – Ну, пошли, мужики, нас ждет обратная дорога.
– Эх, заминировать бы эти скорбные развалины… – размечтался рядовой Кулич.
И только два десятка взмыленных, возбужденных парней отвалили от искореженной груды, как лес наполнился светом мощных фар. Заревели сирены, замельтешили проблесковые маячки. От городка приближались как минимум две машины. После небольшой заминки, видимо, оттаскивали ту самую урну, снова устремились вперед. Десантники ныряли в заросли кустарника, отдавливали пятки друг другу, сдавленно матерились.
– Загадкин, блин, куда ты прешь? – хрипел придавленный Безденежный.
– Это не я пру, это меня прут… – оправдывался, икая от смеха, солдат.
– Отползаем, бойцы, отползаем, – шипел Олег. – Чтобы никто тут не мерцал. Не нужны нам громкие международные скандалы…
К разрушенному монументу подкатили две машины с грозной надписью «Policija». В свете проблесковых маячков выбегали люди в темной униформе и белых портупеях, в ужасе таращились на представшее зрелище, хватались за головы. Одновременно хватались за рации, вопили в них дурными голосами. Светили фонарями, но как-то опасались приближаться к кустам и деревьям. Самый решительный выхватил пистолет… и на этом боевой задор иссяк.
– Ходу, служивые, ходу, – пыхтел замполит, пятясь по-пластунски в глубь лесопарковой зоны. – Скоро вся полиция и вся возмущенная общественность этого благочинного городка будет здесь – ладно, если не с собаками…
Десантники отступали в лес, похрюкивая от смеха. «Праздник закончился скомканно, товарищи бойцы», – объявил замполит, после чего все легли. Обратная дорога, как и положено, оказалась короче. Кураж не унимался. Неизвестно, откуда они друг дружке наливали и почему офицеры этого не видели, но личный состав был уже хорошенький. Офицеры стремительно трезвели, прогрессировали симптомы похмелья. А рядовой и младший командный состав веселился, как на карнавале. Дисциплина прихрамывала – эти прохиндеи уже догадывались, что наказать их по всей строгости дисциплинарного устава командиры не смогут. Любое наказание чревато раскрытием некрасивой тайны. Но пока все шло нормально – армейский спецназ, вооруженный саперными лопатками, двигался маршем вдоль дороги, истекая адреналином и мечтая о продолжении банкета. Из графика не выбились, местным жителям на глаза не попадались. Возможно, все было не так уж плохо…
Проблемы начались, когда до границы осталось несколько километров, а на горизонте замаячил знакомый круглосуточный магазин, домишки поселка в стороне от дороги и последняя заправка на латвийской территории. Луна недружественно растолкала облака и озарила территорию сопредельного государства. На парковке у опушки стояли громоздкие фуры, возле них колыхались человеческие фигуры. Четыре часа назад здесь не было никаких фур! Чертыхнувшись, Олег остановил колонну.
– Прорвемся, товарищ капитан… – неуверенно вымолвил Марецкий.
– Я вам прорвусь, – пригрозил Веренеев, покосившись на пыхтящих от нетерпения бойцов. – По Родине соскучились? Отставить самодеятельность. Никакого «палева». Слушай команду, бойцы. Идем обратно до ближайшего поворота, форсируем проезжую часть и следуем дальше по левой стороне, максимально приближаясь к лесу. Пройдем эти фуры – вернемся на правую сторону.
Решение оказалось не самым удачным. Первые смутные подозрения зародились в голове, когда они миновали кучку большегрузов, но вновь перейти проезжую часть не смогли. Поляну между чащей и дорогой облюбовали какие-то «бойскауты» – горел костер, играла музыка, смеялись женщины.
– Эх, к девчонкам бы сейчас под бочок притулиться… – мечтательно стонал рядовой Криводанов.
– Хотите секса, боец? – хихикал Марецкий. – По поводу секса обращайтесь к старшему группы, у него всегда есть…
Лес отступал, местность на той стороне была открытая, спрятаться негде. А дальше уперлись в поселок – вереницу опрятных строений с покатыми крышами, разделенных широкой проезжей частью. Отсюда хорошо просматривался круглосуточный магазин у дороги. Там колыхались неясные тени, светили фарами машины. Сутулая фигура переминалась на крыльце. Похоже, абориген задумался: он вышел из магазина или еще не заходил?
– Входим в платные слои атмосферы, командир, – как бы между прочим напомнил замполит.
– Дьявол… – выругался Олег. – Придется походить кругами. Обогнем поселок с севера, на открытые места не выходить, никаких магазинов, заигрываний с местными.
Но, видно, леший в эту ночь повел десантников заковыристыми тропами… Бойцы перебирались через груды бурелома, топтали колючий кустарник. Попутно выяснилось, что поселок не такой уж маленький, он углублялся в лес и состоял из двух разделенных пустырями частей. Чтобы обойти его, приходилось еще дальше углубляться в чащу.
– Может, напрямую по пустырю, товарищ капитан? – предложил Марецкий. – В домах темно, местные спят. Авось проскочим незаметно?
– Десантник на авось не полагается, сержант, – отрезал Олег. – И попрошу не забывать, что в случае провала неприятности коснутся в первую очередь вашего командира. Если вы, конечно, исполнены к нему такой ярой нелюбовью…
Десантники загудели – они ничего не имели против ротного. С их добродушной точки зрения, лучше, конечно, чтобы командиров вообще не было, но если уж выбирать из всевозможных зол, пусть будет капитан Веренеев. Он много требует, временами вспыльчивый, зато свой и не такой уж ужасный… Марецкий повел за собой взвод – в колонну по одному, через прелести ночного леса. Офицеры шли последними, контролируя сомнительную, явно мечтающую о вольной жизни компанию. Но прошли лишь несколько метров, охнул замполит, подвернув ногу в замаскированной «волчьей яме». Разразился русский мат – брат ошибок трудных. Чертыхаясь, Олег бросился к нему. Бережной сидел на боку и, упираясь в землю обеими руками, вытаскивал ногу, которую зажало толстыми ветвями.
– Не тот пошел в наше время замполит, – пошутил Олег, присаживаясь на корточки и разводя ветки. Бережной извлек из ямы пострадавшую конечность и начал ругаться с упоением и страстью, обнаружив, что перенос на нее массы тела вызывает дикую боль.
– Только не говори, что придется мастерить волокушу, – возмутился Олег.
– К черту волокушу, – выплюнул Бережной. – Подвернул, ничего страшного… надо же так опростоволоситься…
– Эй, товарищи командиры, чего тормозите? – зашипел замыкающий колонну младший сержант Бабаев.
– Продолжать движение, сержант, – злобно гаркнул Олег. – В поселок не входить, ждать нас с замполитом в лесу на восточной стороне.
Бережной, сидя на боку, разминал ногу и продолжал высказываться – отнюдь не по-уставному. Поднялся, держась за осину, охнул, едва не подломившись. Олег подставил плечо.
