– Ого! – залюбовался вспухающим огненным шаром Фурцев. – Не иначе, китайцы празднуют Новый год!
– Ага, мешок с петардами у Деда Мороза рванул, – поддержал его Миша Жук.
– И звали того деда – Заурбек Адамович, – мрачно пошутил Георгий.
– Не поняли, – таращились молодые пловцы то на нас, то на падающие обломки вертолета.
– Чего вы не поняли?
– Как это он так умудрился? Или ему кто-то помог?..
– Ну, сам-то он вряд ли бы так сумел. Ладно, парни, об этом позже. Кажется, нам и здесь предстоит поработать…
Молодежь последние секунды любовалась заревом мощной вспышки горящего авиационного топлива, а мы с Георгием обозревали место гибели второго судна. Неподалеку барахтались люди, кричали и звали на помощь.
Нужно было что-то предпринимать. И начали мы с того, что разыскали на воде обломки деревянного палубного настила, некогда покрывавшего крылья ходового мостика погибшей «Фурии».
– Да не скули ты! – подтащил к нашему «плотику» очередного испанского матроса Георгий. – Моряки как малые дети, только ума поменьше и органы побольше. Жив остался, руки, ноги, голова – в целости. Чего скулит?
Матрос почти не помогал спасителю доставить себя к плавающей деревяшке, а только лепетал что-то неразборчивое и подвывал тонким голоском…
Для начала мы вытолкнули из воды Алексея с Виталием. Усталость и нервотрепка настолько их подкосили, что поначалу они неподвижно лежали посередине настила, не подавая признаков жизни. Нас успокаивало лишь тяжелое дыхание, иногда прерывавшееся хриплым кашлем.
– Ты в порядке? – осветил я фонарем лицо начальника охраны.
Приподняв голову, он вымученно улыбнулся.
– Сейчас в порядке, – прошептали бледные губы. – Не могу сказать, что бывало хуже – в моей жизни такое жуткое приключение впервые.
– Держись, бриллиантовый ты наш, – подбодрил я и отправился спасать следующего бедолагу.
Вот уже несколько минут мы занимались спасением остатков команды «Фурии». Благо взрыв прогремел недавно и течение с ветром не успели далеко раскидать людей.
Уцелевших оказалось не так уж много: четверым посчастливилось отделаться испугом, ушибами и, вероятно, легкими сотрясениями черепных коробок, еще четверо получили ранения различной степени.
Кажется, мы закончили – все, пережившие взрыв и его последствия, на борту плотика или держатся за его края. Я прошвырнулся по округе в последний раз и находился в сотне метров от настила: прислушивался и освещал поверхность фонарем в надежде найти кого-то еще…
И вдруг наткнулся на покачиваемое волнами безжизненное тело. На поверхности его поддерживал наспех наброшенный спасательный жилет. Лицо человека находилось под водой, и надежд я не питал, но все же подплыл и перевернул тело.
Первое, что я увидел, это порванная рубаха, из-под ворота которой пестрела тонкая летняя тельняшка. В голове – у виска – зияло свежее пулевое отверстие.
– А, это вы, товарищ капитан, – прополоскал я горло морской водицей и принялся снимать с трупа спасательный жилет. Ему он был ни к чему, а кому-то из раненых матросов мог бы сослужить хорошую службу. – Неплохо вам заплатили хозяева за работу, а главное – без задержки. Ну, не поминайте лихом и прощайте. Там, внизу, вас заждались голодные представители морской фауны…
Лишившись жилета, тело исчезло под темными волнами.
Оглядываясь по сторонам в поисках палубного настила и облепивших его людей, я внезапно ощутил дикую усталость. Мышцы почти не слушались, голова жутко гудела. Неудивительно – три погружения за день, огромный объем работы, несколько пережитых взрывов и столько пережитых событий на глубине…
Заметив в сотне метров пару светящихся точек, я уж было собрался лечь на спину и потихоньку двигаться в их сторону, как вдруг небо распорол ярко-желтый луч света.
– Это еще что? – невольно прищурил я привыкшие к темноте глаза.
А спустя мгновение услышал гул авиационных движков и своеобразные хлопки лопастей двух соосных винтов.
Я не мог не узнать родных звуков.
К нам приближался вертолет «Ка-27». Наша «вертушка» с нашего военного корабля…
Эпилог
Российская Федерация, Москва,
борт эсминца «Бесстрашный»
Наше время
Вот и закончились наши злоключения, начавшиеся более месяца назад в Баренцевом море, имевшие продолжение в стенах московского Следственного комитета, а затем на борту «Фурии» и на дне Атлантического океана близ побережья Гайаны.
Появившаяся в ночном небе «камовская вертушка» довольно быстро нащупала лучом мощного поискового прожектора нашу группу, облепившую несчастный кусок палубного настила. Вскоре подошел и военный корабль, команда которого спешно спустила на воду спасательный катер. Пилоты навели его на нас и, сопроводив до корабля, бережно посадили машину на вертолетную площадку.
А на палубе эсминца «Бесстрашный» произошло то, чего никто из нас не ожидал: вместе с командиром корабля, высоким подтянутым капитаном второго ранга, к нам из темноты вышел сутулый пожилой мужчина в курортном «прикиде».
Приглядевшись, мы узнали… Сергея Сергеевича Горчакова.
Сначала он потискал каждого из нас в объятиях, пожал руки и предложил разместиться в двух офицерских каютах.
– «Разбор полетов» проведем позже, – сказал он, прежде чем кто-либо из нас успел озвучить ворох накопившихся вопросов.
Придя в себя от неожиданной встречи, мы прошлепали по трапам, ввалились в отведенные жилища и с преогромным удовольствием переоделись в приготовленную походную форму – сухую, легкую и желанную.
Потом отмылись в душе, плотно закусили в кают-компании тем, что осталось от вчерашнего ужина – супом, или щами, или чем-то средним. С горохом, с огромными кусками осклизлой капусты, с хлопьями вареного лука, с каучуковым мясом и непередаваемой мутью, взвивающейся со дна тарелок при каждом движении ложкой. Кормили на эсминце несравнимо хуже, чем на «Фурии», но мы были несказанно счастливы перемене.
За ударным потреблением добавки этой субстанции нас и накрыло цунами под названием «генерал-лейтенант ФСБ Горчаков».
Когда наш шеф был чем-нибудь расстроен или взволнован, он всегда в промежутках между фразами мелко подергивал головой, словно китайский болванчик. Причем головной убор – если таковой присутствовал – чудесным образом оставался неподвижным относительно матушки-земли. Вот и сейчас под смешной бейсболкой начиналось движение. Пахло грозой.
Все, что он нам говорил, не пропустит ни одна цензура. «Беглые каторжники», «тупые самцы гориллы в брачный период», «звезды потерянного поколения» – это лишь самые ласковые словосочетания, срывавшиеся с уст Сергея Сергеевича.
– Какого черта вы поддались на уговоры афериста Баталова?! – ревел он, высверливая каждого из нас пронзительным взглядом. – Я же всегда вас вытаскивал, когда вы по своей космической тупости попадали на крючок правоохранительных органов! Или купились на его посулы?!
