Именно это я и ожидал услышать. Я бы не сказал, что директриса осуждала или даже завидовала Ремезову, но и симпатией к нему не страдала. А ведь он не был хулиганом и домашние задания старательно делал… Оказывается, он школе материально не помогает.
— Быть этого не может! — удивленно протянул я. — Он же социально ответственная личность! Он не может не помогать школе! Он не может не жертвовать на церкви!
— Насчет церквей не знаю, а на школу он еще ничего не пожертвовал.
— Надо вызвать его на ковер! — Я обвел рукой кабинет. — Пропесочить, как в былые времена! Пусть возьмется за ум! Школе вашей ремонт нужен, а он не знаю о чем думает!.. Да. кстати, вы говорили, что у их класса юбилей был.
— Да, был.
— Я так понимаю, он в школе был. Почему вы с ним не поговорили, не призвали к совести?
— Юбилей был. а Эдика не было, — лаконично ответила женщина.
— А хотите я с ним поговорю? Я сегодня материал собираю, а завтра к нему на завод поеду, у нас уже встреча с ним назначена. Я спрошу, почему он родной школе не помогает, пристыжу! Нас же не просто прессой называют! — вдохновенно импровизировал я. — Мы на самом деле пресс, который давит! И я на Эдика надавлю! Вам же не помешает миллион рублей?
— Нет. миллион рублей нам не помешает, — загорелась Евгения Максимовна.
— Ну и отлично! Сейчас я отправляюсь собирать материал об Эдуарде Андреевиче, а завтра у меня будет с ним разговор… Да, кстати, а к кому мне можно обратиться? Кто мне может рассказать про Ремезова…
— Из учителей… Из учителей никто вам не скажет, — развела руками директриса. — Сколько лет уже прошло… Хотя нет. есть еще его классный руководитель.
Татьяна Петровна. Она сейчас на пенсии, но я могу дать ее адрес…
— Спасибо!
Адрес я записал с удовольствием. Меня уже мало интересовало школьное прошлое Ремезова, но ведь классные руководители поддерживают связь со своими питомцами еще какое-то время после школы, к ним стекается информация об их успехах и неудачах.
— А может, кто-то из одноклассников поддерживает с ним отношения? — спросил я.
— Из одноклассников?.. Это я вам сказать не могу… А вы у Оксаны Борисовой спросите, она у них в классе всегда была заводилой, и юбилей она организовала, — оживилась Евгения Максимовна. — Она все про всех знает… Только вот адрес я не знаю. — И тут же сникла.
— Но есть же какие-то архивы.
— Архивы есть, но так время…
— Так и у меня время! Но я же обещал поговорить с Ремезовым о ремонте школы! И я поговорю!
— Ну, хорошо…
Прошло полчаса, прежде чем Евгения Максимовна сообщила мне адрес Оксаны Борисовой. Но это ожидание было вознаграждено самой Оксаной. Она жила в отчем доме, и мне повезло ее там застать.
Это была средних лет женщина, маленькая, плотно сбитая, сутулая, с короткой шеей, на которой крепко сидела крупная голова. Кучеряшки волос были настолько жесткими, что казалось, будто ее голова покрыта париком из проволочных мочалок для мойки посуды. Неказистая она, нескладная, не по годам состаренная, зато глаза молодые — озорные, с огоньком.
Я ее застал у калитки, она выходила со двора с ведрами в руке. Дом старый, бревенчатый, без удобств, колодец находился в самом конце улицы, но женщину ничуть это не смущало.
— Ведра пустые? — весело спросил я.
— А вы суеверный? — бодрым, полным живой иронии голосом отозвалась женщина.
— Да. Вот я сказал себе, если не пойду прямо сейчас к Оксане Борисовой, то никогда не застану ее дома. А я пошел, и думаю, что застал. Вы же Оксана?
— Да, я Оксана.
— Оксана Борисова с пустыми ведрами, — прибавил я в шутливом тоне.
— Да. Оксана Борисова с пустыми ведрами.
— Давайте-ка я понесу ваши ведра. И мне спокойней, и примета вдруг сработает, — забрал у женщины ведра, и мы вместе пошли за водой.
— Какая примета?
— Ну, женщина с пустым ведром — к несчастью, мужчина с пустым ведром, наоборот, к удаче.
— На самом деле все это глупости. И плохая примета — это когда с пустым ведром от колодца возвращаешься. Если с пустым ведром, значит, колодец пересох. А без воды как жить?.. Да. кстати, а ты кто такой? — перешла на «ты» Оксана.
— Журналист. Корреспондент газеты «Вятский край». Пишу заметку про вашего мальчика.
— Про моего Ваську?
— Нет, про вашего Эдика. Про Эдуарда Ремезова. Собираюсь петь ему славу.
— В честь чего? — искренне удивилась Оксана.
— Ну как же! Передовик капиталистического труда, гордость района и края!
— Да ну!
— Только вот родной школе не хочет помогать…
— Ну, этого я не знаю.
— Как это не знаете? Евгения Максимовна сказала, что вы все про всех знаете. И про Эдуарда Андреевича знаете… Когда вы с ним в последний раз виделись?
— Виделась… К его маме приходила, он подъехал, мы поговорили. С работой у нас тут плохо, а у него на заводе хорошо зарабатывают. Только попасть на завод непросто. Там все автоматизировано, специалисты в основном работают…
Мы подошли к колодцу. Оксана открыла дверцу, а я вылил на траву остатки из привязанного к веревке ведра, потянул вниз «журавля». Может, я и городской, но кое-какие деревенские премудрости мне доступны.
— Специалисты, говорю, работают. А какой мой Леша специалист? Но там и чернорабочие нужны, вот Эдик Лешку моего к себе и взял. Только через месяц выгнал. Но это Лешка виноват, — наблюдая за мной, чпокнула себя пальцем по горлу Оксана.
— Выпивает Леша?
— Выпивает… Пьет! Пьет как зараза!
— Креста на нем нет… Но Ремезов все-таки молодец! Не отказал своей школьной подруге… Говорят, он с девочками в школе дружил?
— Когда это было!
— Но ведь было.
— Ну да, с ребятами у него как-то не складывалось. Он тихий был. спокойный, по крышам бегать не любил, из рогаток не стрелял. В куклы тоже не играл, но с нами ему интересно было…
— А любимая девушка у него была?
— Ну что вы! Он стеснительный был!
Я перелил поднятую воду в одно ведро, снова пригнул «журавля» к колодцу.
— А после школы он с кем-нибудь дружил?
— Нет. после школы он в Киров уехал учиться. Университет там окончил.
— На тройки учился, а университет окончил.
— А я на «отлично» школу окончила, — вздохнула Оксана. — А никуда не поступила, сразу на работу пошла… А Эдик в люди выбился. В газетах про него пишут…
— Газета у нас хорошая, мы о людях плохого не пишем… А где после университета Эдик работал?
