Заталкивая на нижнюю полку самодельных стеллажей одну из труб, я натыкаюсь на знакомый ящик. Приоткрываю крышку, заглядываю внутрь…
Так и есть! В ящике лежат динамитные шашки, которые я когда-то привез по просьбе соседа со склада «Фрегата». Иногда, помимо законных способов рыбалки, Павел Петрович баловался и таким образом.
– Дядя Паша, ты же обещал их использовать!
– Ты про шашки? Совсем я о них позабыл. Да и рыбачить уж здоровье не позволяет.
– Тогда избавься от них, пока менты не нагрянули.
– Кто ж в этот закуток нагрянет? – смеется он. – Да и что мне сделают – девяностолетнему старику! А про тебя я ничего скажу. Слово ветерана!
– Верю. И все-таки избавься от греха.
– Куда ж я их дену? Не выбрасывать же!
– Нет, выбрасывать нельзя. Самый простой вариант: осторожно раскрошить и смыть в унитаз.
– Ладно, Женя, покрошу…
Освободив центральную часть гаража, я загнал «шведа» внутрь, открыл капот, отсоединил от аккумулятора клеммы.
Затем закинул на плечо тяжелую сумку, тепло попрощался со стариком и зашагал к трассе…
* * *
К нужному сектору я успел вовремя.
На ближних подступах к стойке уже болталось несколько человек. Окинув народец взглядом, я быстро определил, кто есть кто.
Простоватые мужички в дешевой одежке являлись моими будущими коллегами. Это было понятно по натруженным рукам, по смуглым лицам с въевшейся угольной пылью, по теплым курткам, брошенным поверх дорожных сумок.
С иголочки одетый в летную форму пилот о чем-то трепался с дежурной – дамочкой средних лет в малиновой пилотке с кокардой в виде крылышек.
Рядом с пилотом скучал тридцатилетний парень в добротном темном костюмчике. На груди поблескивал бейдж с логотипом компании, сотрудником которой со вчерашнего дня стал и я.
– Доброе утро, – протянул я представителю билет. – Надеюсь, не опоздал?
– Нет, – полистал он проездной документ и обыденно приказал: – Давайте паспорт.
Я послушно отдал бордовую книжицу.
– Ждите. Посадка минут через десять, – распорядился он.
Отойдя в сторонку, я поставил на пол сумку и принялся рассматривать попутчиков…
Всего их было пятеро.
Помимо четверых работяг, неподалеку торчал и пятый, в котором я признал вчерашнего доктора. Он стоял особняком и читал книгу карманного формата. «Да, парень, трудновато тебе придется на шахте, – подумал, оглядывая щуплую фигуру. – Лучше бы ты устроился бухгалтером или психологом, если таковые имеются в штате».
Осторожно посмотрев на свои ладони, я усмехнулся. Они тоже никогда не держали отбойного молотка. Нож, специальный двухсредный автомат, тяжелый подводный фонарь и прочая амуниция – все, что угодно, но не грубый инструмент для отвала и размельчения горной породы.
– Если не ошибаюсь, вы никогда не работали на шахте? – услышал я чей-то голос.
Рядом стоял очкарик и преданно взирал на меня снизу вверх бирюзовыми глазами, изрядно увеличенными оптикой очков.
– Вы очень проницательны, – буркнул я. И заметил, как дежурная подняла трубку телефона.
– Моя фамилия Чубаров. Андрей Викторович Чубаров, – представился интеллигент.
В этот момент дежурная положила трубку и объявила:
– Проходим на посадку. Не задерживаемся – экипаж ждет.
Я подхватил сумку и поспешил за работягами. Сзади семенил Андрей Викторович. Одной рукой он придерживал за ремешок висевшую на плече огромную сумку, другой рукой размахивал в такт коротким шагам.
– Позвольте узнать ваше имя? – продолжал он донимать вопросами.
– Евгений Арнольдович.
– А можно просто Евгением?
– Нет. Так меня называют только старые надежные друзья.
– Понял. Евгений Арнольдович, я могу сесть в самолете рядом с вами?
– Можешь. Если закроешь рот и будешь читать книгу.
– Ладно. Эту книгу мне подарила жена. Она совсем неинтересная, но я обещал прочитать…
Я поморщился.
– Как же тебя жена на шахту отпустила? Ты же небось тяжелее авторучки ничего не поднимал.
Вероятно, вопрос задел больной нерв, потому что очкарик надул губы и несколько секунд молчал. Потом протяжно вздохнул и признался:
– Вы правы. Я вообще-то по образованию врач.
– Это я понял еще вчера. Зачем же ты завербовался на шахту? Вам вроде бояре из Кремля зарплату прибавили.
– Кому прибавили, а про кого и забыли! – всплеснул он свободной рукой. И отчего-то повеселев, выдал: – Если мы станем друзьями, я расскажу, что меня заставило совершить этот поступок.
«Вот повезло-то!» – перешагнул я порожек изогнутого тоннеля, дальний край которого заканчивался входом в салон самолета.
* * *
Большинство моих товарищей, с кем довелось служить во «Фрегате», были женаты, у многих из них подрастали дети. Кому-то из мужиков с женами повезло, но таких было катастрофически мало; кто-то вздыхал и терпел узы Гименея из-за тех же детей; а некоторых откровенно приходилось жалеть. С хорошей-то женой хоть куда: хоть в космос, хоть штурмовать Эверест. А с плохой выше унитаза не прыгнешь.
Я тоже состоял некоторое время в гражданском браке, и этого опыта мне хватило на всю оставшуюся жизнь. Теперь в ведьмах разбираюсь лучше святой инквизиции ну и, конечно же, остаюсь убежденным холостяком. За много лет одиночества и свободы я избаловался обществом молодых красивых женщин. Привык, как те рыбы, которых генетическая память ведет на нерест в одно и то же место.
Пассажирский салон самолета был небольшим – всего на полтора десятка кресел, заднюю часть фюзеляжа занимал большой грузовой отсек, доверху набитый ящиками, мешками и коробками. К моменту нашей посадки погрузка завершалась – крепкие ребята в одинаковых спецовках ждали, пока сопровождающий сверит количество груза с накладной и задернет темно-зеленую шторку.
Забросив сумку под сиденье, я устроился у окна. Андрей Викторович исполнил свое обещание и сел рядом. По проходу между кресел, перебирая паспорта и билеты, медленно шел представитель компании, встречавший нас у сектора.
– Пархоменко Иван Степанович? – остановился он около пожилого работяги.
– Угу, Пархоменко, – прогудел тот.
– Дятлов?
– Я, – ответил сидящий с ним мужик лет сорока пяти.
– Галанин?
Третий мужик кивнул, а представитель обратился к самому молодому:
– А ты – Калужный Антон Алексеевич?
– Вроде я, – отозвался тот.
– Что значит «вроде»?
– Он это. Он, – пробасил старший по возрасту. – Шутник он у нас.
