В радиорубке связист протянул капитану второй комплект головных телефонов и вызвал «Экватор».
– «Архангельск», прошу на связь капитана, – отозвались на том конце радиомоста.
– Я «Архангельск». Капитан Топилин на связи.
– Николай Николаевич, по нашему коду примите на борт группу из двенадцати человек. Наименование их позывного у вас в сейфе – пакет номер «3».
– Где я должен принять группу? – не обращая внимания на удивленный взгляд радиста, спросил капитан. – Координаты и способ доставки на борт?
– Вскройте пакет номер «3», – повторил бесстрастный голос в эфире. – Менять курс не надо. Конец связи.
Стиснув зубы, Топилин вернулся в каюту и отпер сейф за спинкой своего кресла. Пакет номер «3» лежал сверху, как он и положил его в Мурманске. Все так же прошитый нитками, все тот же гриф «Совершенно секретно» в синем прямоугольнике в верхнем углу. Такие вещи всегда дисциплинируют, заставляют осознать, что это вопрос государственного значения. Достав из сейфа журнал, капитан сделал запись о дате и времени вскрытия пакета, а затем канцелярским ножом надрезал один край.
Вахтенный помощник Гоголев без удивления обернулся, когда капитан вошел в ходовую рубку. Он давно ходил с Топилиным в рейсы и знал его привычки. Даже если Николай Николаевич сам не стоял на вахте, он все равно часто заходил на мостик. А уж если случалась сложная ситуация, то его присутствие было обязательным. Он не вмешивался в действия вахтенного, доверяя опыту своих помощников, но присутствовал всегда.
– За время вахты… – начал было помощник, но капитан кивком остановил доклад.
– Внимание по курсу, – приказал Топилин, удивив всех присутствующих на мостике своим вмешательством. – Приготовиться принять на борт людей с маломерного судна.
Топилин свято соблюдал основные законы судоходства и никогда не допускал нарушения в составе судовой вахты. Что ходовой, что стояночной. Наблюдатель был на мостике только наблюдателем, и другими обязанностями загружать его было категорически запрещено.
Все удивились, но виду никто не подал. Капитан мог прийти из радиорубки, где принял сигнал бедствия. Такое случается в океане. Но почему он просто не передал сообщение на вахту, а занялся этим сам?
– Николай Николаевич, – вдруг позвал вахтенный помощник, вглядываясь в экран радарной установки. – Судно с большим водоизмещением прямо по курсу на расстоянии пяти миль. Может, они успели? Разрешите запрос о помощи по СОЛАСу
[9]
.
– Отставить, Сергей Владимирович! – неожиданно приказал капитан.
Вахтенный – второй помощник капитана – удивленно уставился на шефа. Как же можно не послать запрос, если есть информация о терпящих бедствие, которые находятся в открытом океане на маломерном судне? Это значит, что они спаслись на шлюпке или моторном катере. И то судно, которое видно на радаре, наверняка занято спасательной операцией. Запрос в такой ситуации обязателен. Он будет задокументирован и станет подтверждением тому, что экипаж «Архангельска» выполнил свои обязательства в соответствии с Конвенцией.
– Отставить, – повторил капитан. – Это не бедствие. Я выполняю приказ принять на борт группу наших граждан. Запись в вахтенный журнал не вносить. Информация по капитанскому регистру.
Судя по показаниям радара, отметка большого быстроходного судна смещалась в сторону удаления. Маломерные суда находились, если они и были в море, вне диапазона радара. Минут тридцать на мостике прошли в полном молчании. Наконец матрос-наблюдатель увидел в море людей.
– Вижу два объекта! – доложил он. – Внешне похожи на два спасательных надувных судна. Они движутся в нашем направлении. На борту люди.
Гоголев неуверенно посмотрел на капитана. Приказаний не последовало и информации о том, что капитан берет командование у вахтенного, тоже.
– Малый вперед, – коротко бросил Гоголев. – Спасательную команду наверх. Курс влево пять. Самый малый!
Катеры уже были видны невооруженным глазом. Они двигались навстречу сухогрузу, и на борту каждого из них виднелись скорчившиеся человеческие фигуры. Гоголев, который лет восемь назад подвергся нападению сомалийских пиратов в Аденском заливе, громко выругался. Внешне это было слишком похоже на то нападение.
Сухогруз замедлил ход и шел вперед только по инерции со скоростью не более пяти узлов. Четверо матросов спускали трап вдоль левого борта, с интересом поглядывая на людей в черных гидрокостюмах, которые кружили вдоль борта на катерах. Наконец трап был опущен и закреплен. Один катер подошел к нему, и на борт «Архангельска» полезли незнакомцы. Все как один здоровенные и высокие.
Первый же поднявшийся на борт окинул взглядом группу матросов и уставился на Топилина. Видимо, он узнал его по фотографии.
– Николай Николаевич, здравствуйте. – Незнакомец, длинный как жердь, протянул широкую ладонь капитану. – Моя фамилия Ломашевский, зовут Денис Васильевич. Прибыли для вашей охраны и прочего.
– Хорошо, – кивнул капитан, пожимая сильную руку гостя. – А что вы имеете в виду под словом «прочее»?
– Меня предупредили, что вы дотошный человек, – улыбнулся Ломашевский, наблюдая, как на борт поднимают из катеров водонепроницаемые десантные мешки. – «Прочее» – это наша вторая задача, помимо охраны груза. Мы же должны выяснить, кто именно будет нападать, кого они представляют, кем наняты. Ну… и по возможности внести некоторый беспорядок в планы злоумышленников относительно присутствия российских специалистов в Парагвае.
– Вас, я вижу, всего двенадцать человек!
– А крупномасштабной войны и не предвидится, – пообещал Ломашевский.
– Это хорошо, а как я вас буду представлять, когда на борт поднимется таможня?
– Мы привезли с собой кое-какие дополнительные документы для этого. Десять человек – сопровождающие груз специалисты «Газпрома». Двое сойдут до того, как вы войдете в Ла-Плату.
– Как это сойдут?
– Не берите в голову, Николай Николаевич, – снова обезоруживающе улыбнулся Ломашевский. – Мы все сделаем сами, а вы нас просто не замечайте. Ну, пассажиры и пассажиры.
Топилин вспомнил такую же вот открытую и обезоруживающую улыбку капитана первого ранга Вострякова из разведки флота. Умеют же они улыбаться гражданским людям. Специально, что ли, их учат этому? Аж мурашки по спине, когда вспомнишь, кто они такие. Тот, может, еще и кабинетный работник, а этот? А эти? Двенадцать против всей Южной Америки?
