Парагвай. Город Кампо-Сильва, департамент Альто-Парагвай
Иван Никитин в своей заметной кожаной куртке быстро взбежал по ступеням здания администрации. Его куртка, как и снисходительная улыбочка с прищуром серых глаз, упрямый наклон головы с мощным лбом и короткими волосами «ежиком». Редкий чиновник в департаменте Альто-Парагвай, редкий геолог в окрестностях Чако не слышал и не видел «русского Ивана». И мало кто радушно улыбался, встретив его. Большинство старались сделать вид, что смотрят в другую сторону. Слишком шумен был русский, слишком бесцеремонен, навязчив и развязен. Чиновникам приходилось терпеть его поведение потому, что они имели приказ из столицы содействовать русскому «Газпрому». Местные геологи рисковали вылететь с работы, если русские специалисты пожалуются на них. Карлос Орибо, до последнего времени представлявший в департаменте геологическое Управление, исчез. Причем поползли слухи, что геолог слег чуть ли не с какой-то инфекционной болезнью. Правда, промелькнул слушок и о том, что Орибо видели садящимся с женой на круизный пароход.
Как ни странно, но именно с американскими геологами Никитин не пересекался. Или они были «в поле», или он отлучался из административного центра по своим делам. Единственный человек, которому приходилось улыбаться при встрече с русским, был Солано Флорес, которому по рангу предписывалось курировать работу русских специалистов при разработке газовых месторождений.
Сейчас, после окончания совещания со смежными службами, Флорес умудрился ускользнуть в свой кабинет, но русский его мгновенно настиг.
– Сеньор Флорес. – По-хозяйски распахивая дверь в кабинет чиновника, в проеме возник Никитин. – Меня беспокоят два вопроса. Первое, это абсолютная неготовность транспортного хозяйства. А судно должно прибыть уже со дня на день. И второе, полицейское ведомство до сих пор не предоставило план своих действий в день прибытия судна и план охраны груза во время его транспортировки. Я абсолютно не имею представления о тех силах, которые они намерены задействовать…
– Сеньор Никитин, уверяю вас… – Флорес горячо прижал к груди руки и посмотрел на русского с мольбой: – Я уверяю вас, что к моменту прибытия вашего судна все необходимое будет готово. И техника, и люди!
Никитин хотел закрыть дверь, с тем чтобы перейти к другому вопросу, который его на самом деле волновал, – к сведениям о деятельности представителей иностранных геологических компаний и мере содействия им со стороны парагвайских властей. Но сделать он этого не успел. Очень приятный, даже какой-то мурлыкающий женский голосок заставил его умолкнуть и обернуться.
– Вы позволите, сэр? – Потертые и застиранные шорты никоим образом не портили впечатления от стройных загорелых ножек этой девицы-американки.
– Сударыня! – рыкнул по-русски Никитин и боднул головой воздух, как гвардейский офицер на балу.
Мисс Уитнер вошла, одарив русского приятной белозубой улыбкой, и обратилась к чиновнику:
– Сеньор Флорес, у нас некоторые затруднения, которые вы можете устранить. Нас опять задержала полиция на границе национального парка, хотя мы никаких работ там не проводили, а лишь изучали формы рельефа и собирали образцы. Мы даже не проводили шурфовку. У меня создается впечатление, что выданный вами документ не имеет должного веса у местной полиции. Либо имеет место пренебрежение к распоряжениям властей департамента.
Несмотря на то что все было произнесено с милой улыбкой, Флорес застонал и схватился за голову. Это было уже невыносимо. Куда и как далеко зайдут все эти игры? Уж американские геологи, те точно находились под патронажем Николаса Вудвина. Он же сам неоднократно напоминал о них и их важной задаче. Какого черта происходит, их-то кто тронул? Лучше бы какой-нибудь полицейский начальник разгорячился и упрятал бы за решетку этого Никитина. Хотя бы дней на десять. Хоть неделю покоя!
– Ну что вы, Солано! – жалостливо произнесла американка. – Ну не надо так реагировать. Я просто хотела поставить вас в известность об инциденте, и не более того. А с полицейскими начальниками мы разберемся сами.
– Не правда ли, мистер Никитин? – вдруг спросила девушка по-английски, повернувшись к русскому.
– Мы порвем их, как Тузик грелку! – ответил Никитин по-русски и хищно оскалился.
– Простите? – наморщила американка лоб и захлопала невинными глазами.
– No pasarán! – добавил Никитин и поднял сжатый кулак к плечу в антифашистском приветствии.
– Hemos pasado
[14]
, – ответила вдруг мисс Уитнер и, похлопав Никитина по плечу, вышла в коридор.
Иван Никитин несколько опешил, потому что похлопывание именно по правому плечу считается в испаноязычных странах чисто женским жестом. А тут еще и такое знание испанской истории ХХ века. Начитанная девочка! Правда, профессия обязывает. Ежу понятно, что она такой же геолог, как Никитин – архиерей.
– Мисс Луиза! – поспешно позвал Никитин и вышел следом за американкой. Догонять девушку пришлось до холла с эркером, где под пальмами в кадках стояли удобные мягкие кресла. – Мисс Луиза, простите. Я хотел с вами поговорить. Вы не против, если мы присядем здесь?
– Да, а что вы хотите? – Девушка остановилась, но на ее лице уже не было игривой приветливости, как в кабинете Флореса.
– Ну, мы все-таки с вами представляем родственные организации. Геологическое братство! Неужели нам не о чем поговорить?
– Например, о совершенствовании методов экономической оценки нефтегазовых ресурсов и запасов месторождений? Или об определении слоев залегания? Вы, кажется, выиграли этот тендер у правительства республики? Вот и работайте, а нам, простым работягам, оставьте чисто теоретические изыскания, которые пригодятся, возможно, для защиты диссертации на степень магистра.
– Мне кажется, что вы просто недолюбливаете русских, мисс Луиза?
Девушка посмотрела в глаза Ивану и, помедлив немного, все же села в одно из кресел. Никитин поспешно уселся напротив и сложил руки на коленях.
– Вам приходилось сталкиваться с русскими в процессе вашей работы? – спросил Никитин, сделав ударение на слове «вашей». – Неприятные воспоминания?
– Знаете, а о русских в последние годы стали говорить совсем не так, как о них говорили раньше. Вы не знаете почему?
– Разумеется, – развел Никитин руками. – Это же очевидно! Россия все больше и больше набирает силу, выходит на новые рубежи международной политики. Кончились времена Брежневых, Ельциных…
– Мне кажется, что вы не понимаете, – покачала девушка головой. – Когда еще только кончилась Вторая мировая война, на русских смотрели с уважением. Мне отец рассказывал и его отец тоже. Потом началась «холодная» война, и русских стали бояться, потому что новое поколение ничего о вас не знало, а официальная пропаганда все больше нагнетала обстановку. И медведи у вас по улицам ходят, и детей рожают в поле и бросают. А выживают из них потом только те, кто сам добирается домой. А потом рухнула Берлинская стена, потом началась «перестройка», и это слово во всем мире стали писать на футболках вместе с именем Горбачева. Вас перестали бояться, в добрые отношения с вами стали верить. Но вы выплеснули в девяностые годы в окружающий мир столько всякой дряни в виде бандитов, уголовников, аферистов, что русских стали бояться уже в принципе. Как нацию именно аферистов, бандитов.
