Онлайн книга «Женщина, вернувшаяся с холода»
|
– Хорошо! – Ну, мы пойдем, а то бабы искать начнут, а они у нас похлеще любых легавых. Где хошь отыщут, нюх, что ли, особый имеют? – Давайте, мужики! Удачи! – А вы гуляйте. Не бойтесь. У нас в деревне спокойно. Мужики прошли дальше и скрылись за соснами. – Ты под этим подразумевал опасность? Ну и интуиция у тебя, – сказала Лариса. – Привычка, Лара, на войне опасность нутром чуешь. Там и не такому научишься. – Понимаю. Но пойдем все же домой, по-моему, похолодало. И дождь натягивает. – Да, озоном пахнет, значит, быть дождю. Пойдем, дорогая. Они вернулись в дом. Лариса натопила «голландку»: – Я воды согрею! – Давай, а я покурю во дворе. Забрав новую пачку «Явы», Бестужев вышел во двор. Прикурив сигарету, обошел усадьбу, стараясь держать под контролем крыльцо. Все было спокойно, тихо, а тревога не уходила. Значит, все равно что-то не так. Но где? Непонятно. И это злило. – Сережа? У тебя все в порядке? – позвала Лариса. – Да! – Тогда чего домой не идешь? – Иду! Сергей закрыл за собой дверь на засов, и в это время разразилась гроза. Первая, оттого неожиданная и сильная. Может, ее приближение держало тревогу, а пройдет гроза – и наступит успокоение? Гроза прошла, а тревогу развеяли ласки супруги. Бестужев отдался им, как раньше, весь без остатка. Утром служебный «Фиат» выехал из деревни и пошел в сторону города. – Хорошо отдохнули, правда? – потянулась на переднем сиденье Лариса. – Правда, – ответил Сергей, внимательно следя за дорогой и бросая частые взгляды в зеркало заднего вида. – Ты напряжен, – заметила Лариса. – Не понимаю. Вроде все нормально, а на душе тревога. – Она до сих пор мучает тебя? – Не мучает – не дает покоя. Интуиция подсказывает, опасность существует и она где-то рядом, но просчитать ее мне не удается. И это плохо. – Ну какая опасность, Сережа? Откуда? – Не знаю. Хотя если кто-то хотел нанести нам вред, скажем так, то лучшего места, чем дом в деревне, где мы останавливались, придумать невозможно. – Вот видишь? Значит, твои страхи напрасны. – Знаешь, Лара, точно такое же чувство я испытывал, когда вел отделение к оврагу в «зеленке». Это когда всех моих ребят «духи» положили, а самого утащили в плен. Тогда я тоже чувствовал опасность и тоже не смог ее просчитать. Не просчитал, что двое боевиков ведут себя слишком свободно. А когда понял, что отделение попало в засаду, было уже поздно. – Не надо вспоминать тот страшный случай, Сережа. Что было, то прошло. – Не надо, а как забыть, если лица парней до сих пор по ночам снятся? Главное, только лица, меняясь, как кадры. И все улыбаются. Все довольны. Чем? Может, тем, что им там, – указал наверх Бестужев, – лучше, чем нам здесь? – Пожалуйста, – попросила Лариса, – оставь эту тему. Мы обратимся к психиатру, он поможет. – Сколько я прошел этих психиатров, психологов, психоаналитиков, гипнотизеров, не помню. Но ты права, давай сменим тему. – Сегодня слушание доклада комиссии по компании «Рокада». – А потом встреча с Роксеновым. Думаю, зря мы затеяли эту встречу. Но в этом я виноват. – Ничего. После доклада комиссии многое станет ясным. – Ты веришь членам этой комиссии? – Я их не знаю. Фамилии слышала, но не более того. Председатель вроде человек честный, неподкупный, по крайней мере так о нем отзываются некоторые коллеги. – А если подтвердится, что ни Роксенов, ни его люди не совершали ничего противозаконного, ты закроешь это дело? – И даже извинюсь перед твоим Роксеновым. – Он такой же мой, как и твой! – Нет, Сережа, ты его как родного защищаешь. – Это моя работа, за это мне платят деньги, но… Лара, хватит, мы о чем договорились? Ни до встречи с Роксеновым, ни после о работе друг другу ни слова. Иначе опять сорвемся на скандал. – Ты прав, хватит. Как не хочется в город возвращаться! Хорошо все-таки в деревне. Да, удобств практически никаких, работы по хозяйству много, но все это в радость. А как покойно сидеть на завалинке и смотреть на закат! – Так в чем же дело? Сдавай свой мандат, я уйду из «Рокады», денег у нас сейчас достаточно, да еще квартиру продадим. И поедем куда-нибудь в деревню на Оке или Пре, что в Рязанской области. Места там просто шикарные. Да ты и сама знаешь. Купим участок, построим дом. Дело какое-нибудь откроем и заживем спокойно и счастливо, каждый вечер наслаждаясь красотой заката. – Это было бы прекрасно, – вздохнула Лариса. – Так все же в наших руках. – А давай попробуем, – махнула она рукой. – В отпуск проедем по районам близлежащих областей. Если найдем что-нибудь подходящее, то… бросим Москву и уедем. – Ты серьезно? – Да! Тяжело в Москве. Давит она. Многих – до конца. И в политике стало невозможно работать, как хочешь, как можешь, на благо, а не во вред. – В политике так всегда было. – Возможно, только я раньше не замечала этого. – Хорошо, что сейчас заметила. Значит, ждем августа? – Да! – Но смотри, изменишь решение, я силком тебя в деревню увезу, закрою в сарае, а мандат почтой в Думу отправлю. – Как говорят, «за базар ответишь»? – рассмеялась Бестужева. – Примерно так! – Я согласна. Я на все, Сережа, согласна, лишь бы жить с тобой долго-долго и, конечно же, счастливо. – Раньше ты не говорила этого. – Сам виноват. Супруги Бестужевы, подъехав к своему дому и забрав из багажника вещи, поднялись к себе. Это отметил находившийся с утра на позиции Гаулин и тут же позвонил Роксенову: – Шеф, клиенты на месте. – Это хорошо. Надеюсь, ты снимешь проблему. – Сниму. Видел приезд Бестужевых и Виктор Гриффер, он тоже достал сотовый телефон: – Генрих! Наши голубки в гнезде. – Прекрасно! Теперь слово за тобой. – И я скажу его, не сомневайся. – Мне-то что сомневаться? Ты думай о докладе боссу. Все, работай! Пока Лариса разбирала вещи, освободив от этого нудного занятия мужа, Бестужев, прикурив сигарету, подошел к окну кухни. Тревога продолжала жить в нем. Почему он посмотрел на крышу соседнего дома? На это вряд ли сам смог бы ответить, но посмотрел и на мгновение, на доли секунды заметил в окне чердака напротив первого подъезда, как будто что-то блеснуло. Если бы он находился на войне, в горах, отслеживал бы обстановку у базы боевиков, то принял бы этот блик как отражение солнца в оптическом прицеле. Но здесь не война, и он не в засаде. |