– Они готовятся к решающему удару, – кивнул Куратор. – А мы бьем по хвостам.
– За последние две недели за участие в террористической деятельности по информации нашего сектора задержано одиннадцать человек, – зазвучал унылый голос нового начальника сектора «С» Протаса.
– И все как на подбор никчемные твари, – кивнул генерал Панасенко.
– Да, – кивнул Протас. – Наша организация которая раньше действовала достаточно эффективно, дает сбои.
– Еще не вечер, – нахмурился Куратор.
Ему не нравилось, что новый сотрудник выносит такие категоричные резкие заключения. Значит, в отношении «НК» затевается какая-то административная интрига. Но коней на переправе не меняют! Или меняют?
– Созданный с такими издержками и, что греха таить, в полном противоречии с законами страны механизм контртеррора сбоит, – не унимался Протас. – Смотрите правде в глаза.
– Что из этого следует? – Куратор старался выглядеть как можно невозмутимее. Раздумывая над сложившейся ситуацией, он давно прогнозировал именно такой разговор.
– У нас дефект в системе, – объявил Протас с видом бухгалтера, объявившего баланс. – Я взял на себя смелость сделать такое заявление, поскольку недавно состою в штате организации и пока что обладаю свежим взглядом.
– Боюсь даже спросить – какой дефект, – хмыкнул Куратор.
– Протокол, – сказал Протас. – Он исключает единое эффективное руководство, концентрацию сил на перспективных направлениях, а также полноценное оперативное взаимодействие между группами. Наши агенты могут начать разрабатывать друг друга, а то и перестрелять.
– Не фантазируйте, – скривился Гаврилов.
– А инцидент в Ставрополье, – напомнил Протас историю, когда боевик группы контртеррора с санкции самого Гаврилова прихлопнул двух агентов «НК», которых принял за членов террорячейки «Священный джихад».
– Издержки, – отмахнулся Гаврилов.
– В условиях резкого обострения внутриполитической обстановки такие издержки могут стоить дорого, – уныло отбарабанил Протас.
– Что вы предлагаете? – спросил генерал, обращавшийся к новому участнику их тесной компании подчеркнуто вежливо, как к чужому.
– Раскрыть карты. Обменяться информацией. У кого что есть.
– Нарушим протокол. И сделаем систему уязвимой, – отметил Куратор.
– Вы сомневаетесь в ком-то из нас? – удивился Протас.
– Все наши чрезвычайные меры страховки оправданны, – холодно произнес Куратор.
– Мы в тупике, товарищи офицеры, – развел руками Протас.
– Ты прав, Николай Николаевич, – кивнул генерал. Загадочно улыбнулся и, последовав примеру древнего мудреца, разрешавшего спор непримиримых спорщиков, повернулся к Куратору: – И ты прав.
– Ну и что это значит? – спросил Гаврилов.
– Протокол разрушать мы не имеем права…
– Верно, – кивнул Куратор.
– Но по ситуации может статься, что вскоре протокол окажется никому не нужным. Поскольку на наше место сядут террористы. А нас самих запишут в террористы, – усмехнулся генерал.
– И что из этого следует?
– Нужно расширить обмен информацией. Панкрат, что ты можешь довести до боевых товарищей?
– Осуществлено внедрение в ряд молодежных группировок, – пояснил Гаврилов. – Пытаемся через них выйти на «Альянс». Пресечена деятельность двух активных терроргрупп, одна передана в территориальное подразделение ФСБ. Другая – в МВД. А вообще у меня ощущение, что большинство терроргрупп используют вслепую. И не обошлось без российских силовиков высокого ранга.
– Конкретика есть? – спросил генерал.
– Пока никакой. Но будет.
– Александр Аверьянович? – генерал посмотрел на Куратора.
– Мы работаем над каналами поступления к террористам оружия и взрывчатки. – Куратор понимал, что отмалчиваться дальше уже нельзя, нужно кинуть коллегам кость. – Мы уверены, что оружие расхищается с военных складов Подмосковья.
Он изложил схему хищений оружия со складов длительного хранения.
– Установлено несколько фактов, – сказал Куратор. – Есть фотороботы получателей.
– Негусто. У вас? – Генерал посмотрел на Протаса.
– Нами изобличена группа ваххабитского толка. Готовили серию терактов в ответ на акт в общежитии института Нахманида. Изъято значительное количество оружия и взрывчатки. Арестовано пять человек.
– Хоть что-то.
– На примете еще одна группа. Пока присматриваемся. Технический контроль за фигурантами, наружное наблюдение, вербовка агентов. Я сторонник традиционных методов работы, – в тоне Протаса проскользнули нотки насмешки и превосходства.
– Раньше это дало бы результат, – сказал генерал. – Сегодня погоды не делает. Инициаторы террора – вот что нам нужно.
– У меня уверенность, что мы вскоре выйдем на них, – объявил Протас.
– Вот как? И кто это может быть?
– Конкретно по лицам сказать не могу. Но нити ведут к одной из влиятельных оппозиционных левых сил, широко представленной в Думе и глубоко проникшей в государственные органы.
«Вот черт, – подумал Куратор. – А ведь это он про Союз левых сил. А там боевиком был Афон».
– Глубокое проникновение в органы государственной власти, – хмыкнул Гаврилов. – Сильно.
– А что тут необычного? – резко произнес генерал. – Авторитетная политическая группировка хочет взять власть. Метастазы проникли в Думу, административные органы. Что за группировка, Николай Николаевич, пока сказать не готов. Ибо протокол.
– Именно, – кивнул Протас.
– Хотя догадаться, о какой организации идет речь, не представляет большого труда.
– Все верно, товарищ генерал. В ближайшие дни мы добьемся конкретных результатов, и я предоставлю их присутствующим.
– И на том спасибо, – генерал потер руки. – А теперь за шашлык.
– И за вино. – Гаврилов начал разливать вино по бокалам. – А дальше, господа жандармы, посмотрим, куда кривая вывезет. И что будет – государево отречение, вся власть советам и «закрывайте этажи, нынче будут грабежи». Или тяжелый американский сапог на брусчатке…
– Или черные воронки на улицах, – добавил Куратор.
* * *
Несколько дней меня никто не трогал. Мои соратники по борьбе исчезли. Хуже всего, если у кого-то из них после вылазки снесет крышу. Тогда может быть все, что угодно, – начиная от явок с повинной и кончая самоубийством. И от кого чего ждать – неизвестно. Может сорваться Глицерин. И Жаб. А может, они окажутся самыми крепкими. Человеческая душа – потемки.
Неожиданно позвонила Зена и объявила, что они все едут ко мне.
– Зачем? – удивился я.
