– Вот видишь, Борис, как бывает в жизни. Они думали о чем угодно, только не о полете, – предположил министр.
– Мы проверим все экипажи и отовсюду уберем женщин, – пообещал губернатор. – Пусть летают на кукурузниках. На пассажирские самолеты мы их больше не пустим.
– Еще нужно проверить всех пассажиров самолета, – напомнил министр. – Пора бы найти этих кавказцев, которые стояли у кабины пилотов и требовали срочной посадки.
– Девочка не сказала, что они пытались ворваться к летчикам, – вставил генерал Шемяков. – Она говорила, что видела их рядом с кабиной. Сейчас мы уточняем все списки, пытаемся установить каждого пассажира.
– Давайте помянем их всех, – предложил Пермитин, поднял стакан и неожиданно поставил его обратно на стол. – Сколько езжу по этим авариям и катастрофам и все никак не могу привыкнуть, – признался он. – Каждый раз такие трагедии. Столько мужчин, женщин, целых семей!.. Людям, у которых погибают родные, ничего не объяснишь. Они считают нас виноватыми. Значит, не досмотрели мы, не проверили, не проконтролировали. – Министр тяжело вздохнул, потом снова поднял стакан. – Помянем погибших. Пусть земля им будет пухом, хотя она приняла их очень негостеприимно.
Все выпили.
Пермитин поставил стакан на стол и обратился к губернатору:
– Завтра все службы должны будут дать свои конкретные заключения. Вице-премьер не может оставаться в вашем городе несколько дней. Это просто невозможно. Поэтому я попрошу всех огласить свои выводы. Хотя бы предварительные. Иначе нам придется продержать всю комиссию в Перми еще несколько дней.
– С родственниками погибших работают психологи, – сказал Ильясов. – Двоих мы уже госпитализировали. У них нервный шок. Несколько человек все еще находятся в аэропорту.
– Все как обычно. – Министр снова вздохнул. – Я же говорю, что никак не могу к этому привыкнуть. Хорошо еще, что сейчас самолеты у нас не такие, как в девяностые. Тогда вообще непонятно было, как они летают. Это мы советский ресурс вырабатывали, но машины были такие надежные, что даже после окончания всех сроков эксплуатации работали и не разбивались.
– Вот-вот! – согласился губернатор. – В советское время и строили лучше, и все самолеты были крепче. А теперь одну модель не могут довести до ума. – Он поднял свой стакан. – Давайте за наших гостей. Чтобы они к нам приезжали не по таким вот поводам, а только по хорошим, в связи с юбилеями или какими-нибудь торжествами.
Все снова выпили.
– Что там у вас с этой девочкой? – вспомнил министр. – Как она себя чувствует?
– Уже лучше, – доложил Ильясов. – Я как раз поздно вечером говорил с нашим министром здравоохранения. Она передала мне мнение врачей. Девочка будет жить. Но ей пока не говорят о том, что ее мать погибла. Хотя она уже взрослая, многое понимает. Фариза попросила телефон и позвонила родственникам в Баку. Завтра утром за ней прилетят родные, хотя врачи считают, что отпустить девочку пока невозможно.
– Она из Баку, – вспомнил губернатор. – Нужно было найти ее земляков у нас в городе, чтобы они успокоили ее и переговорили с ней. По-русски она понимает?
– Не знаю, – растерялся Ильясов.
– Понимает, – ответил за него Шемяков. – Она хорошо говорит по-русски.
– Найдите кого-нибудь из азербайджанской диаспоры, – предложил губернатор. – Пусть поговорят с девочкой, успокоят ее, постараются найти с ней общий язык.
– Правильно, – согласился Пермитин. – Может, отправить к ней нашего Бориса Семеновича?.. Он все-таки из Баку, знает азербайджанский язык, быстрее других выяснит подробности катастрофы. Вдруг она пугается местных следователей, а с Борисом Семеновичем будет откровенна? Прямо сегодня вы вряд ли найдете этих представителей диаспоры.
– У нас такого еще не было, – усмехнулся Шемяков. – Надо же, первый заместитель министра лично занимается потерпевшей свидетельницей!..
– Она прежде всего ребенок, – нравоучительно заметил министр. – Девочка потеряла свою мать в страшной катастрофе, сама чудом выжила. Сейчас присутствие человека из родного города будет для нее большой поддержкой. Что касается высокой должности Бориса Семеновича, то это не проблема. Мы все поставлены на свои места, чтобы помогать людям, тем более детям. Будет правильно, если член нашей комиссии навестит пострадавшую девчушку в больнице. Завтра днем мы все равно к ней поедем вместе с нашим вице-премьером. Пусть там заранее побывает Борис Семенович. Не забудьте пригласить представителей федеральных каналов, когда мы отправимся туда с вице-премьером.
Все согласно закивали.
– А еще наш уважаемый Борис Семенович наконец-то поймет, какой сложной и трудной бывает работа следователей в таких условиях, и будет больше ценить наших специалистов, – добавил Пермитин, явно воодушевленный такой поддержкой.
Он все-таки не забыл сегодняшней реплики Репетилова. Это поняли все, кто сидел за столом.
Посиделки закончились часа через полтора. Репетилов наконец-то вернулся в свой номер, разделся, лег в кровать и закрыл глаза.
Пермитин, конечно, прав. Все эти катастрофы и аварии больно даже вспоминать. А разбившийся самолет с пассажирами!..
Он вспомнил другую аварию, к которой имел непосредственное отношение. Эта катастрофа стала крахом компании, которую он возглавлял, и заставила его вернуться на государственную службу.
Тогда самолет вылетел из Нижнего Новгорода в Санкт-Петербург, и пилоты заранее сообщили о возможных неполадках. До этого в их компании уже была авария с другим самолетом. Репетилов понимал, как важно не допустить срыва рейса. Когда ему позвонил руководитель полетов Раздольский, являвшийся генеральным директором их компании, он категорически приказал не отменять вылет. Его дважды просили сделать это, но тогда он настоял на своем.
Самолет развалился на части уже через тридцать минут после взлета. Сначала отказал мотор, затем начались перебои с компьютерами. Летчики запросили срочную аварийную посадку, но спасти лайнер было невозможно. Затем остановился второй двигатель, и самолет рухнул.
Тогда погибли все пассажиры и экипаж, а фирма Репетилова вынуждена была объявить себя банкротом. Ни одна авиационная компания, даже самая крупная и финансово благополучная, не сможет нормально выстоять после двух подряд аварий. Да еще и накануне разорительного финансового кризиса, который грянул в восьмом году.
Конечно, Репетилова лично никто не обвинял. Он был всего лишь владельцем, президентом компании и не отвечал за безопасность полетов. Виноватыми сделали экипаж, который не имел права уходить в рейс на таком самолете, и руководителя полетов. Тот бормотал на суде, что предупреждал о технических проблемах. Формально за случившееся отвечал именно он, а не президент компании. Владельцы или высшие управленцы таких предприятий практически никогда не становятся крайними в подобных случаях, хотя все понимают, что без их нажима ни один летчик, диспетчер, руководитель полетов никогда не примет опасного решения.
