Он в который раз поправил очки и ждал реакции подполковника. Очевидно, тот понимал, что Рабин не станет блефовать. Подполковнику действительно будут звонить из прокуратуры.
– Не нужно никуда ездить, – хмуро сказал Пилипенко. – Можете забрать своего клиента. Но учтите, что завтра утром он должен явиться в наше управление.
– В качестве кого? – уточнил Яков Израилевич.
– В качестве свидетеля, – ответил подполковник.
– Тогда мы приедем вместе, – решил адвокат.
Пилипенко молчал.
«Ой, как плохо, – подумал я. – Как только они отсюда уйдут, он вспомнит про свою дубинку. Видимо, так просто мне отсюда не выбраться. Либо в морг, либо в больницу. Или же она станет промежуточным пунктом между этим кабинетом и моргом. Все равно обидно, что у меня нет такого адвоката».
Я не успел додумать эту мысль до конца, как зазвонил мой телефон, лежащий на столе. Только этого не хватало. Подполковник взглянул на меня, взял телефон и посмотрел на номер.
«Только бы не Анастасия! – ударило мне в голову. – Будет обидно, если ее арестуют. Кто это может быть?»
– Здесь таджикский номер, – заметил Пилипенко, поднес телефон к уху и сказал: – Слушаю вас.
Видимо, это Наджибулло. Он волнуется, хочет знать, что случилось с нашим грузом.
– Нет, – заявил подполковник. – Он сейчас занят. Можете все передать мне. Я его близкий друг. Да, очень близкий. Мы с ним уже давно знакомы.
Представляю, что подумал Наджибулло, услышав этот бред. В последние годы он редко покидал Таджикистан, поэтому ему трудно было почувствовать иронию в словах подполковника.
Тот не отрывал телефон от уха, радостно кивал, потом сказал:
– А теперь послушай, что я тебе скажу, придурок. Твой друг Алишер скоро лишится своего мужского достоинства. Хотя я думаю, что и сейчас он уже почти инвалид. И не ори. Я все равно не понимаю твой поганый язык. А вот с твоим другом будет плохо. Мы подвесим его вниз головой и будем держать так, пока он не сдохнет. Как это «кто говорит»? Я же тебе объяснил, что его самый близкий друг. Считай, что мы почти породнились, и не угрожай мне, придурок. Я сам знаю, как мне себя вести. Если хочешь помочь своему другу, то лучше вспомни, кого он должен навестить в нашем городе, а потом позвони. Номер телефона ты знаешь.
Пилипенко положил мобильник на стол, улыбнулся и сказал мне:
– Звонил твой знакомый. То ли Наджибулла, то ли Наджибулло, я так и не понял. Он просит передать тебе, что они ждут твоего звонка. Видимо, тоже волнуется из-за этого пропавшего чемоданчика. Даже из Таджикистана позвонил. Такой впечатлительный! Когда я ему сказал, как мы тебя подвесим, он сразу стал нервничать и ругаться. Тогда я ему и объяснил, что мы с тобой почти родственники. Кажется, он не поверил. – Пилипенко с удовольствием так вот издевался буквально над всеми.
Я видел, как нахмурился Яков Израилевич. Ему явно не нравился этот садист-подполковник.
– Мы можем идти? – спросил адвокат.
– Идите, – разрешил Пилипенко. – Но учтите, что завтра мы встречаемся. И не здесь, а у меня в кабинете. Совсем в другом здании.
Адвокат согласно кивнул. Зигмант осторожно поднялся и, не прощаясь, пошел к выходу. По дороге он успел подмигнуть мне и вышел из кабинета вместе с Рабиным. Пилипенко задумчиво смотрел на меня, словно решал, с чего именно нужно начать пытки.
В этот момент дверь снова открылась, опять вошел Рабин и сказал:
– Я хотел вас предупредить, господин подполковник. Дело в том, что я видел сегодня утром в этом кабинете живого и здорового гостя из Москвы. Я был не один, а вместе со своим клиентом. Пока мы разговаривали, я даже успел сделать снимок на свой телефон. Хочу вас предупредить, что если с этим гостем что-нибудь случайно приключится, то я буду настаивать на самом тщательном расследовании. Тем более что его фотография у меня уже есть. Извините за беспокойство.
Он поправил очки и вышел из комнаты, не дожидаясь ответа подполковника. Только через минуту Пилипенко громко и грязно выругался, а потом бросил в закрытую дверь свою резиновую дубинку.
Он жутко нервничал. Я понял, что этот негодяй не просто искал наш чемодан. Подполковник получал удовольствие от своей работы. Есть такие профессионалы-виртуозы, которым нравятся их занятия. У Пилипенко явно были наклонности садиста. Ему нравилось мучить людей. Кроме профессионального желания узнать истину, он наслаждался и самим процессом дознания.
Наверное, среди следователей и дознавателей должны быть и такие люди, которые с удовольствием занимаются своим делом. Нельзя быть палачом по назначению. Слишком много негативных эмоций, ненужных впечатлений. Палач – профессия творческая. Это всегда потребность души.
Вот и Пилипенко был таким. Он получал удовольствие от самого процесса дознания. Ему нравилось мучить людей. Пилипенко любил свою работу и деньги. Он мог получить немало, если бы узнал настоящую фамилию нашего связного и сумел бы добыть его чемодан. Я представлял, как он хотел хапнуть наш груз, который мог гарантировать ему еще сто лет безбедной жизни.
– Давай без глупостей, – предложил мне Пилипенко. – Я устал от вас всех. Корякин в больнице. У тебя осталось два выхода. Ты попадешь к нему или просто останешься в тюрьме, зато с целыми зубами и костями. Давай выбирай как можно быстрее. У меня не осталось времени.
Глава девятая
На совещание Репетилов прибыл в расстроенных чувствах. Ему казалось, что все сделки и соглашения с друзьями Малхаза остались в прошлом. В те времена он проявил слабость, разрешил перевозить в самолетах своей компании кое-какие грузы друзей Малхаза. Теперь, спустя столько лет, эти темные личности снова напомнили о себе.
Нет, не так. Сначала Борис обратился к Малхазу и к его людям. Ему нужно было решать вопросы с Оксаной и ее любовником. Он должен был понимать, чем закончится вся эта история. Они не оказывали услуг просто из благодарности или в виде благотворительности. За их помощь следовало платить, и он разрешал эти перевозки.
Но теперь, спустя столько лет, когда у него уже не было своей авиационной компании, а Малхаз стал известным ресторатором, ему казалось, что все подобные сделки остались в прошлом. Репетилов заключал их даже не с мафией, а с собственной совестью. Ведь он отлично сознавал, какого рода грузы перевозят в его самолетах. Теперь старый знакомец требовал от него почти невозможного. Борис должен был найти чемодан одного из погибших пассажиров и передать его друзьям Малхаза.
Это было заключительное совещание государственной комиссии. Ее члены возвращались в Москву. Вице-премьер слушал доклады экспертов, подробные сообщения генералов Сарумова и Шемякова обо всех пассажирах лайнера.
В последний момент Сарумов выяснил, что Табатадзе действительно проживал в Гомеле. Он переехал туда еще три года назад вместе с супругой и двумя детьми. Табатадзе занимался поставками молочных продуктов в разные регионы России. Другой пассажир с грузинской фамилией Кикнадзе оказался актером театра пантомимы, который летел в Пермь на встречу со своей сестрой. Она проживала здесь уже много лет и носила фамилию своего супруга – Хачатрян.
