Жаклин утвердилась в своем решении. Осталось позвонить. Стационарный телефон и свой мобильный она отвергла сразу. Супруга боевого летчика пустышкой не была. Отчетливо понимая, что за домом могут следить, она мерила шагами комнату, набиралась терпения. Через час женщина с бледным лицом вышла на улицу и в квартале от дома поймала такси. Слежки не было. Но она могла и ошибаться. Она остановилась у магазина детских товаров на Рю Анжуа, а через минуту вышла через заднюю дверь, перебежала дорогу и уединилась в будке таксофона. Набирала номер срывающимися пальцами, молила, чтобы подруга отозвалась. Почему у нее постоянно занято, черт ее побери?!
Мари – невысокая, черноволосая, с точеной изящной фигуркой – она смотрелась гораздо моложе своих двадцати девяти лет – тоскливо смотрела в монитор и держала у уха сотовый телефон. За окном гостиничного номера гудела и горланила изумительно красивая Пьяцца дель Пополо. Раскаленный зной сочился в раскрытую форточку. Кондиционер, как и все у этих ленивых итальянцев, не работал! Зла уже не хватало! По экрану монитора тянулась лента новостей. В трубке нравоучительствовал непосредственный начальник Жискар Бургон – редактор международного отдела, сидящий, как всегда, в кафе «Лютеция» с видом на мост Искусств и Институт Франции.
– Ты должна учиться правильно расставлять приоритеты, Мари, – гундел Бургон. – Статья о злоупотреблениях начальственного состава в авианесущей группе – блестящая, спору нет. Доказательства убедительные, рука так и тянется статью напечатать. Ты молодец. Но… ты вообще соображаешь, что ты делаешь? Идет война, наши бравые военные выполняют ответственную миротворческую миссию, и, как ни крути, требуется создавать для широкого читателя положительный образ солдата и офицера НАТО. Храбрый, порядочный, неподкупный, гм, образ. А то, что кое-где, вопреки этому самому образу… с этим мы потом разберемся. После завершения операции. Пойми меня правильно, Мари, мне просто не дадут напечатать твою статью. И не иронизируй, ради Христа, насчет самой свободной в мире прессы… Да, возможно, я был не прав, в следующий раз буду более четко обозначать тебе задачу. Ты меня слушаешь?
– Нет, – пробормотала Мари, следя глазами за плывущими новостями. Ничего интересного. Подтверждена информация, что три американских самолета «B-2» сбросили около сорока бомб по главному ливийскому аэродрому… Ударом авиации в Триполи разрушено здание администрации, из которого предположительно могло производиться командование правительственными войсками (умиляет слово «предположительно»)… Агентство «Рейтер» сообщает: западная коалиция по ошибке нанесла авиаудар по группе оппозиционеров на восточной окраине ливийского города Марса-эль-Брега, уничтожив не менее десяти противников режима Каддафи… Ну, бывает, бывает, пусть тоже не расслабляются. Вся информация – четырехдневной давности. Оперативно, нечего сказать.
– Ты вообще где? – спросил Бургон.
– На собеседовании. На новую работу, – в трубке образовалась оглушительная тишина. Мари рассмеялась. – Шучу, Жискар. Италия, Рим, отель, номер такой-то. Кондиционер не работает. Так что не зли меня, ладно?
– Твою мать… – прохрипел редактор. – Дошутишься когда-нибудь, Мари. В общем, срочно меняй приоритеты – твою статью я откладываю в долгий ящик, для подходящих, так сказать, времен. Поскитайся по базам, поговори с людьми, напиши что-нибудь берущее за душу, патриотическое, чтобы у военных после прочтения поднялся боевой дух, а у всех прочих утвердилась уверенность, что их покой надежно защищен. Если хочешь, могу перечислить эти базы: Трапани, Сигонелла, Авиано, Пантеллерия…
– Не понимаю, зачем ради этого скитаться по базам, – буркнула Мари. – Такую статью я напишу, не отрывая задницы от стула. И деньги сэкономим, и время. А чтобы поднять боевой дух, может, стоит построить на каждой базе парочку бюджетных борделей?
– Немедленно подними свою задницу! – разозлился редактор. – И вперед, за новым материалом! И чтобы все достоверно – как в жизни! Уассалам, дорогая.
Редактор с треском разъединился; Мари пожала плечами и ускорила прогон новостей. Кошмар какой-то! Пытливому оку зацепиться не за что. Информация мировых агентств, как всегда, ничем не подтверждена. Какая же это информация? Римская пресса темпераментно клеймит американцев. По мнению итальянских журналистов, все бунты в Северной Африке и были затеяны ради того, чтобы выжить итальянский бизнес из бывшей колонии Ливии! Снова тренькнул телефон. Она схватила его, даже не взглянув на экран.
– Ну, что еще, Жискар? Уассалам так уассалам! Я сыта по горло твоими нравоучениями! Хочешь, чтобы я ворвалась к тебе в офис и прострелила тебе лоб?
– О мать святая, Мари… – взволнованно прошептала Жаклин Бурнье, и Мари насторожилась. – Я уж думала, не дозвонюсь…
– Жаклин?.. Слушай, мне это кажется или ты взволнована? Что-то с Шарлем?
Несколько недель назад журналистка посещала базу НАТО на Сигонелле, написала ура-патриотичный репортаж – исключительно ради того, чтобы от нее отстали и не мешали заниматься основной (как она считала) работой, которая сегодня – вот же счастье – улеглась в долгий ящик. Несколько часов она общалась с Шарлем и его коллегами, вернувшимися с патрулирования, немного выпили в кафе, пообщались по душам. Шарль ее прекрасно помнил по Тулузе, да и она его… На мгновение, глядя в его сексуальные глаза, возникла крамольная мысль: а может… ну, как бы это потактичнее выразиться… в общем, проводить его до какой-нибудь уютной комнатки? И Шарль, судя по глазам, был не против – ведь жена, какая ни любимая, а далеко, а ее черноокая подруга так близко… Но она все обдумала и устыдилась. Удовольствие – на миг, а расхлебывать – так долго. Он тоже все понял, смирился, расстались друзьями.
– Да, с Шарлем что-то случилось… – взволнованно вещала Жаклин. – И не только с ним… Выслушай меня, не перебивай, хорошо? Сегодня меня пугали люди из Департамента военной контрразведки…
Мари слушала, не перебивая. Сначала она решила, что Жаклин что-то накручивает, – подруга не отличалась впечатлительностью, но мужа любила безумно и при любом намеке, что с ним что-то случилось, могла на нерв изойти. Потом она почувствовала, как кожа на позвоночнике онемела, заурчал желудок, а к щекам прилил румянец. Она выключила монитор, чтобы не отвлекал. Жаклин еще не закончила, а Мари уже лихорадочно переваривала информацию. Просто свадьба для мозга! Официальные новости из зоны ливийского конфликта она знала наизусть. Ничего такого! Ни одного события, которое можно привязать к тому, что рассказала Жаклин! Она чувствовала знакомый озноб – предвестие чего-то значительного, стреляющего без промаха. Уж не оглушительная ли сенсация назревает? Испарина потекла градом – конечно, жарко, но и не только поэтому…
– Жаклин, я все поняла, – сказала Мари. – Уверена, что с Шарлем ничего страшного не случилось. Рада бы тебя обнадежить, но не могу, поскольку не владею информацией. А теперь слушай меня внимательно: с твоей стороны больше НИКАКИХ ДЕЙСТВИЙ. Веди себя так, как повелели господа из контрразведки. Нам ведь дополнительные неприятности не нужны, верно? И никому ни звука, что ты мне звонила, – даже своим проверенным кумушкам. Я все усвоила и буду принимать меры. Не звони – сама позвоню. Все, Жаклин, целую, не стоит так долго висеть на линии. И поменьше там волнуйся, договорились?
