– Все правильно, пацаны, перед ментами ломаться никак нельзя. Пусть они перед нами ломаются…
– Да я бы этого Кочанова голыми руками! – с ненавистью сжал кулаки Афанас.
– С нами-то ладно, нас-то не сильно задело, а Витка, говорят, вовсю отметелили, на нем живого места не было. Его прессовали так, что нам и не снилось.
– Ну, Виток – мужик, не вопрос… Где он сейчас, интересно?
– Говорят, с Ульяной лиговской куда-то укатил, – пожал плечами Пух.
– Если бы просто укатил…
Юра не стал договаривать, но Алик и без того его понял. «Общак» лиговской братвы Виток с Ульяной прихватили, а они чуть крайними из-за этого не оказались. По всему выходило, что Виток подставил их. Но вслух об этом говорить пока никто не решался.
Алик достал сигарету, закурил, его примеру последовали все остальные. И только зажглась последняя сигарета, как в проходе между гаражами кто-то появился.
– Шухер! – забил тревогу Пух.
Но поздно уже разбегаться, да и надобности в этом, как оказалось, не было. На полянку между гаражами вышел молодой парень с короткой стрижкой. Порядком потертая куртка из кожаных кусочков, широкие черные брюки с защипами. И если бы не рукоять пистолета, выглядывающая из-под полы распахнутой куртки, Алик так и не понял бы, почему его надо бояться.
– Менты! – прояснил ситуацию Афанас.
– Стоять! – крикнул парень.
Крепкий малый, щеголеватый, весь из себя. Видно, что нравится ему ментовская служба. И от того, что все его боятся, он ловит кайф. Только не на тех нарвался. Во-первых, Алик и не думал никуда бежать. А во-вторых, он первым достал и наставил ствол на этого самодовольного болвана, хищно осклабившись.
– Стою! И стреляю!
Мент был один, без прикрытия. А место глухое, из окон дома не просматривается. Поняв это, он аж с лица сошел.
– Эй, ты чего!
Юрка обогнул его и через проход между гаражами направился во двор дома. Все правильно, надо глянуть, что там за обстановка. Может, возле дома «козел» ментовский стоит, а рядом автоматчики. Но вряд ли этот так. Если бы мента кто-то страховал, он бы уже крик поднял.
– Ты кто такой? – ухмыльнулся Алик.
– Старший лейтенант Кочанов. Уголовный розыск…
– Пушку из кобуры достал! Двумя пальцами. Осторожно. Я ведь шутить не буду.
– Я знаю, – кивнул опер, аккуратно вытаскивая из кобуры свой «ПМ» и отбрасывая его в сторону.
– Что ты знаешь?
– Ты – Лебедев.
– И что?
– Косоротова ты убил?
– Ну я.
– А Кощея?
– Тоже я. И лиговских я штабелями ложил… Зачем спрашиваешь, мент?
– У нас убийства, мы работаем, – пробормотал старлей, трясясь от страха.
– Ты работаешь, а я помог тебе в этом, так что должен меня поблагодарить. Ты отдашь мне свою жизнь.
– Эй, даже не думай! – еще сильней побледнел Кочанов. – Меня нельзя трогать…
– Ну, Желудя тронули, и что? Мир перевернулся?
– Убийца под следствием.
– И я буду под следствием, если тебя отпущу. Ты хоть понимаешь, как ты попал, мент?
Юрка вернулся, движением руки показал, что все нормально. Увидев трясущегося мента, усмехнулся, дескать, можно стрелять. Кочанову совсем поплохело.
– Давай договоримся, – жалко пролепетал он.
– О чем?
– Ты мне ничего не говорил, я ничего не слышал…
– Все ты слышал… Афанас!
– Что?
– Эта падла тебя пытала?
– Ну да.
Афанас крепился, сдерживал свой страх перед ситуацией, но все-таки видно было, что ему не по себе. Он понимал, насколько круто может измениться его жизнь, если Алик на его глазах застрелит мента.
– Ты хотел задушить его своими руками, – напомнил Алик. – Или нет?
– Э-э, ну-у…
– Давай, души!
– Да нет, я не могу…
– А так? – Юрка поднял с земли ментовский ствол, передернул затвор и протянул Афанасу. – Дал слово – держи!
– Нет! Я не могу! – дрожащим голосом повторил тот.
Алик засмеялся. Оказывается, далеко не все пацаны умеют быть настолько смелыми и отчаянными, как он. Выходит, он уникальный человек. Но так ведь он давно уже чувствует божественное начало внутри себя.
– Не можешь? Научим. Смотри, как это делается. – Алик забрал у Юрки ствол и тут же направил его на Кочанова.
– Не надо! – опустился вдруг перед ним на колени насмерть перепуганный мент.
– Ну, ты и чмо, – презрительно скривился Алик.
– Давай договоримся!
– Я тебе ничего не говорил, ты ничего не слышал, так?
– Так. Но не только это… Я спишу Косоротова на лиговских, а ты дальше гуляй на свободе.
– Я и так гуляю на свободе.
– Но ты в розыске. Тебя ищут. А так тебя никто искать не будет.
– Я что, похож на лоха, чтобы чмошникам верить? Ты – позорный мент, тебе верить нельзя…
Крыть Кочанову было нечем. Он поднялся на ноги, но при этом низко опустил голову.
– Но я тебе поверю. Потому что ты продажный мент. Такой же продажный, как твой начальник Желудев. Но платить мы тебе за «крышу» не будем. За информацию, может, и будем, а за «крышу» нет. Ты меня понимаешь?
Кочанов кивнул, не поднимая головы.
– Опер ты хитрозадый, Виток рассказывал, как ты его вокруг пальца водил. Но мы с тобой церемониться не собираемся. Если что не так, сразу в расход. Лично пулю тебе в голову пущу. Понятно?
– Все понятно, – вздохнул опозоренный опер.
– Если понятно, тогда живи… Что ты там про лиговских говорил?
– Ну, можно на них Косоротова списать…
– На кого конкретно?
– Что-нибудь придумаем…
– Не надо думать. Вязать их надо. Снопами вязать. Или страшно?
– Да нет.
– Не понял, да или нет?
– Не страшно, – не поднимая глаз, мотнул головой опер.
– Ну, если не страшно, давай, работай… «Макара» твоего мы у себя оставим. Посмотрим на твое поведение. Если хорошим будешь, мы его вернем, если нет, слух пустим, как мы тебя здесь опускали. Ты опущенный мент, но никто пока об этом не знает. И не узнает, если ты будешь нас устраивать…
Кочанов уходил от них, как побитая собака. Но ведь пройдет время, он залижет раны и начнет действовать против Алика. Но так на легкую жизнь Алик и не рассчитывал.
Немцы – народ толковый, и у них есть чему поучиться. Автомобили, например, делать. Но это слишком сложно. А вот землю чужими руками копать – это просто. В фильмах про войну показывали, как немцы заставляли пленных рыть себе могилу. А сейчас Антоха копает землю, с ним еще один лиговский «бык». Их взяли голыми руками, когда они вдрызг пьяные на своей машине вылетели с дороги в канаву. Алик с Юркой их просто выслеживали, а тут вдруг такой фарт. Что, впрочем, их не удивило, к удаче они уже привыкли.
