– Я серьезно.
– Я тоже.
– Все очень серьезно. На тебя и так покушались, а ты еще и Ульяну убил. И так было плохо, а стало еще хуже.
– Не каркай… Хотя…
Алик задумался. Не так все просто в этом мире. Менты все больше борзеют, тот же Кочан косо на него смотрит, неизвестно, что у него на уме. Опять же, кораблевская мафия на него ополчилась. И еще Виток будет рвать и метать… Да, наверное, пора становиться на лыжи. Тем более что есть у него кругленькая сумма на заграничных счетах.
– Знаешь, мы бы могли купить бунгало на Канарах, с бассейном. Там не очень жарко. Там очень хорошо. Будем лежать под пальмами, я буду угощать тебя кокосами… Тебе нравятся мои кокосы?
– Очень… С документами я решу, есть у меня один вариант…
– Погоди с вариантами. Сначала Витка надо сделать.
– Зачем?
– Ну как же, Юрка в могиле, а он должен жить?
– Но ведь он же не убивал Юру!
– Он пригрел змею у себя на груди… И еще он предал нас…
– Не предал, а просто вышел из дела.
– Разве это не предательство?..
Алик потянулся к сигарете, закурил, глубоко затянулся. Не было у него ненависти к Витку, даже капля уважения к нему осталась. Но нельзя было оставлять его в живых. Юрка на том свете, Алик на этом, но в изгнании, а Виток останется здесь и будет наслаждаться жизнью. Ульяны нет, но ведь у него другая семья… Нет, это будет несправедливо, если из них троих он единственный останется на плаву, да еще и при больших деньгах. При деньгах, которые по праву должны принадлежать Алику, как единственному наследнику лиговской братвы.
– Не такое уж это и предательство, – пожала плечами Варвара.
– Это история. Это наша история. История, в которой я должен поставить точку. И ты поможешь мне в этом.
И еще надо проверить Варвару. Если она готова идти на риск ради лучшей с ним жизни, то пусть остается. Если нет, придется грохнуть ее… Хоть кого-нибудь грохнуть напоследок…
Глава 32
Аппарат искусственного дыхания бухтел, как старый дед, но Виктора куда больше раздражал голос Крошкина.
– В тюремную больницу мы ее, конечно, переводить не станем, но вы должны понимать, что, как только ваша Ульяна придет в себя, мы поставим вопрос ребром.
– Ты ни о чем больше думать не можешь? – грубо перебил следователя Виктор.
Крошкин косо глянул на него, но промолчал. Похоже, он понял, что перегнул палку. Ульяна выжила после выстрела в голову, но еще не известно, когда она выйдет из коматоза. Возможно, никогда. А менту хоть бы что, стоит над ее койкой и несет какую-то чушь. И то, что ему план по задержаниям выполнять надо, совсем не оправдание…
– Ты лучше думай, кто в нее стрелял, – смягчился Виктор.
– Следствие покажет, – жестко ответил Крошкин.
Только не удастся ему перевести стрелки на невиновного. В момент убийства Виктор был у Юли, и она это подтвердит.
Соскучился он по своим детям, а тут еще и Юля потащила его в постель, когда они заснули. Он пытался устоять перед соблазном, но, увы… Да и зачем сдерживать себя, если Ульяна изменяла ему?
Если бы не это, он бы, конечно, защитил Ульяну. Или стал бы жертвой преступников вместе с ней.
– А чего тут думать? Алик это был, – вслух сказал Виктор. – Он приходил за мной…
Пуля ударила в голову по касательной, вырвав кусок черепа и лишь слегка задев мозг. Фактически это был промах. Но ведь у Алика могла дрогнуть рука. Все-таки он пошел против Витка, который когда-то был другом. Пусть Алик и сошел с ума, но ведь должен же был остаться от его совести хотя бы клочок.
– А как он узнал, где ты прячешь Ульяну?
– Ну, он же не в прокуратуре работает…
– Вот только ехидничать не надо.
– Это не ехидство, это факт. У Алика другие методы… И еще, он чертовски везучая сволочь. К тому же вы его не ищете.
– Ну, почему же, он объявлен в розыск.
Виктор пренебрежительно махнул рукой. Похоже, Крошкин сосредоточился только на Ульяне, а до Лебедева ему и дела нет. Как будто это не Алик убил Кораблева. Может, он только делает вид, что не верит в показания Ульяны, потому что боится Алика?..
И Виктор его боялся. Но все-таки он принял брошенный вызов. Лучше поздно, чем никогда…
Невероятно, но факт. Ульяна жива. Об этом Алику сообщил Лесницкий. Он же и сказал, где находится больница, в реанимации которой она сейчас находилась. Голос подлеца при этом предательски дрожал. Похоже, он рад был избавиться и от Ульяны, и от Витка. Возможно, мечтал прибрать их компанию к своим рукам…
Алик с Варварой уже были в больнице, там они поджидали Витка. Его запросто можно было застрелить прямо из машины. Место там для этого отличное, к тому же есть запасной путь отхода. Но Виток сегодня в больнице не появлялся. Ничего, завтра будет. Там его Варвара и «снимет»…
– Завтра все решится, – сказал Алик, хлебнув из горла «огненной воды».
– Или послезавтра, – серьезно заметила Варвара, но он уловил в ее голосе некую колкость.
Она уже совсем не та, какой была, когда он снимал ее с цепи. Нет в ней больше чувства вины перед ним, и нет желания служить ему безоговорочно, даже за те деньги, которые он ей заплатил. Но при этом она хотела бы стать его женщиной и жить с ним где-нибудь в райском уголке, где нет ни ментов, ни бандитов. Устала она от своей страшной жизни, на покой хочет, потому и не уходила от него, хотя и могла.
– Может, ты чем-то недовольна? – хищно сощурился Алик.
– Может, и недовольна… Сдался тебе этот Виктор… Уезжать надо. Прямо сейчас уезжать.
– Куда?
– Пока просто уедем, пора менять стоянку.
– Кто тебе такое сказал?
– Знаю.
– Опять предчувствие?
– Почему опять? Оно меня и не покидало.
– Это особое место. Здесь мы в полной безопасности, – сказал он с уверенностью знающего человека.
– И все-таки я бы уехала…
– Может, лучше заткнешься и займешь свое место? Или ты забыла, где оно, это твое место? Так я тебе напомню…
Договорить Алик не смог, потому что в комнату кто-то вошел, и уверенный, слегка веселый голос произнес:
– Неплохо ты здесь устроился.
Голос Витка, а уверенности ему придавал пистолет, ствол которого уперся Алику в затылок.
– Этого не может быть, – сквозь зубы процедил Алик – это его тактика – вламываться в чужой дом и устанавливать там свои порядки – и почувствовал, как ствол еще сильнее вжался в его затылок.
– Не дергайся! – с презрением проговорил Виктор и вдруг добавил: – Я очень сожалею о том, что когда-то мы были друзьями.
