– Ну, чего ты молчишь?
Девушка сидела с возмущенным видом и сверлила его взглядом исподлобья.
– И ты еще спрашиваешь?!
– Ну вот! Начинается…
– Я не пойму, то ли ты мое наказание, то ли ты моя судьба. Ты знаешь, что «Если судьба, то она и на этаж поднимется, и в дверь сама позвонит?».
– Нет. А что?
– Ты, стало быть, причастен к смерти Асанова?
– Ну нет, я в этом участия не принимал…
Она его резко перебила:
– Он был моим любовником и нехило меня содержал.
Виктор оторопел посреди комнаты. Но ему вдруг стало смешно. Сердитость тут же слетела и с Люсиного лица, и девушка расплылась в улыбке:
– Впрочем, он был мне противен. Тогда, когда я услышала, что он вдруг перешел в статус покойников, я очень разозлилась и поклялась ухлопать того, кто лишил меня кормушки…
– Но это был не я, Люся!
– Значит, ты – моя судьба. Ты – мой билет на станцию мести.
– Ну, можно подумать, что так. А что ты будешь делать с этим билетом?
– Получается, что эти же милые люди теперь зачем-то пытаются закопать уже меня? Совсем, до плешки…
– Ну, получается. Но мы им не дадим. Мы их используем и уедем туда, где работает презумпция невиновности! Только ты послушай, наконец, мой план, девочка! Ну пожалуйста-пожалуйста!
Виктор стал на колени перед Люсей и взял ее ладони в свои руки.
– Хорошо, я тебя внимательно слушаю, – согласилась подружка.
– Нет! Пусть это будет моим тебе подарком! – вдруг вновь вскочил на ноги Цилицкий. – Я выдам тебе результат! Это будет моей компенсацией.
– Так тоже хорошо, – кивнула на все согласная и всем довольная Люся.
– Где мой телефон? – засуетился мужчина и побежал в коридор за пальто.
Вернувшись, он сел рядом с Люсей и принялся набирать номер.
Люся тем временем отошла к серванту, порылась в ящичках, достала пузырек и два шприца.
– Тебе со мной повезло, у меня сегодня есть еще и кет, – сказала она с улыбкой, с трудом управляя блуждающим взглядом.
* * *
Кафе еще не открылось для посетителей, поэтому «своим» и гостям «своих» общаться в это время суток было тут комфортно. Правда, если быть предельно точными, то стоило бы заметить, что прошло всего только пару часов, как оно закрылось за последними ночными гуляками, любящими покуролесить до утра. Отработавшая свое смена официантов ушла, а свежие работники едва начали подтягиваться. Кое-кто из них сразу же взялся за наведение порядка, но размеренная суета не мешала. Влад поймал себя на мысли о том, что ему даже нравится эта умиротворяющая обстановка. Он воспринимал этих мальчиков и девочек со швабрами, подносами или стульями в руках как рыбок в аквариуме, перемещающихся кто куда хочет в ограниченном кем-то для них пространстве.
До открытия дверей оставалось еще часа три. День только начинался.
Зубров пришел к Мураталиеву по его просьбе. Он нашел для этого лишь такое раннее время, да и сам Марат просил встретиться непременно утром, как можно раньше. При этом сейчас он позволил себе задержаться уже на десять минут.
Влад начал порядком злиться. Он делал одолжение хозяину этого заведения, поэтому ожидал, что к нему отнесутся более вежливо. Честно говоря, он рассчитывал даже на некоторое подобострастие.
– История про московские пробки меня не устроит, – сердито предупредил Влад, когда сухощавый мужчина наконец появился в зале. – Ты должен был быть тут уже час назад и ждать, когда я приду, раз это ты назначил мне встречу!
– Я не собираюсь оправдываться, но прошу меня извинить. Пришлось заскочить по дороге в «скорую», чтобы собрать кое-какую информацию для предстоящего сейчас, Влад, разговора.
– Ладно, оправдался. Прощен. Выкладывай, что у тебя.
Марат махнул рукой кому-то из официантов, и тот тут же подошел и застыл в выжидательной позе. Распоряжения хозяина официанты всегда выслушивали с подобострастием. Шеф тихо отдал какие-то распоряжения и сел за стол к гостю. Через мгновение на столе появились минеральная вода, чистая пепельница, две чашки кофе, термос, набор сладостей.
– Сыр, мясное? Заказывай, что на завтрак хочешь, – предложил Зуброву хозяин.
– Пару вареных яиц было бы отлично, – подобрел Зубров. – И выкладывай скорее свое дело. Не задерживай развитие жизни. У меня мало времени.
– Я не знаю, Влад, то ли уже началось бурное движение событий в связи со смертью Эрлана, то ли это все еще простое совпадение… В общем, вчера ко мне приходил Торчилин.
– Официально?
– Лично. Но содержательно.
– Чем торгует?
– Совершил налет на один из моих дальних складов. Пол бы беды, что нашел кокс и немного гашиша. Там новенькие сидели на охране, по-русски ни бельмеса, но для Торчилина все равно не аргумент, что это, якобы, личные запасы.
– Этому только примерещится хавка, он тут же нападет и откусит голову. Это плохо. Не до него сейчас.
– К сожалению, это еще не все.
– Что еще? – недовольно спросил Зубров, справедливо предвидя ухудшение ситуации.
– Там были пушки. И он на них нарвался.
Влад раздосадовано откинулся на спинку стула и тяжелым укоризненным взглядом уставился на Марата.
– Так получилось.
– Чего хочет?
– Чемодан денег.
– А при чем тут «скорая»? Или ты хотел его туда прямо с разбега уложить, поэтому ходил заказывать врагу палату? Или проверял наличие свободных мест в морге?
– Вчера днем я думал, что «скорая» тут ни при чем. Я вообще о ней не думал. Но вечером мне донесли, что там ЧП.
Влад с интересом уставился на Марата, всем своим видом показывая, что с этого момента намерен ловить каждый нюанс поступающей информации.
– Массовое отравление детей. Торчилин, как мне донесли, сразу после визита ко мне оказался в горячей точке, то есть в больнице, и долго сидел там с разговорами.
– Думаешь, Прилепский?
– Уверен.
– Думаешь, это связано с твоим складом?
– Думаю, что если и нет, то это временное положение вещей. Сам посуди: у него какая-то неприятность, которую надо развести. И у него есть возможность надавить на меня.
– Это правда. Я полагаю, – предположил Влад, при этом с удовольствием принимая у официантки свежесваренные яйца и майонез в соуснице, – что он постарается удвоить откупную. Я бы на его месте так и поступил.
Мураталиев только тяжело и громко вздохнул, опустив глаза.
– Но меня интересует другое, мой старый друг, – продолжал рассуждать Влад, не забывая про яйца, – вот скажи, если ты откупишься или я как-то помогу тебе в рамках нашей недавней пацанской договоренности, то на кого ему придется вешать дело? Торчу же нужен козел отпущения, которым он прикроет висяк. Кто это будет, если не ты?
