что святой овоид никогда не принадлежал нам! Он всегда принадлежал только людям! И у него была двоякая цель: вести землян к величию и одновременно смягчать, приручать остальных пять!
Укрощать остальные расы, чтобы люди были в безопасности во время своего краткого пребывания на Джиджо.
Но все превосходит оскорбительная “доброта”: ротены говорят, что яйцо будет оставлено нам в качестве прощального дара.
Оставлено как игрушка,
как безделушка,
как благодарность за наши старания.
Оставлено, чтобы позорить всех нас!
Помолчите, мои кольца. Помолчите. Проявите справедливость. Погладьте испарениями капли воска. Вспомните.
Разве Лестер Кембел не казался в таком же отчаянии, как и все остальные?
Разве все мудрецы не договорились скрыть новость? Уменьшить вред, который причинят слухи?
Бесполезно. Сейчас подслушивавшие граждане убегают, передавая преувеличенные версии того, что услышали, распространяя яд по цепочке паломников, разбивая объединявший нас ритм.
Однако мы чувствуем в могущественных ротенах блаженное неведение того, что что-то неправильно!
Неужели это и значит быть богом? Не сознавать вреда, который ты причинил?
Инфекция распространяется по извилистой тропе. Песня поклонения прерывается, распадается на множество дюжин встревоженных индивидов.
Теперь с моего/нашего самого высокого кольца мы видим впереди новое беспокойство, оно распространяется с переднего края процессии. Эти две волны тревоги сталкиваются, как волны на бурном озере, перекатываются друг через друга в пене шума.
– Путь перекрыт, – кричит запыхавшийся посыльный, торопясь передать известие по всей цепочке. – Дорогу преграждает веревочный барьер с лозунгами!
НЕТ ПРЕСТУПНОМУ СВЯТОТАТСТВУ
НЕ ПОДПУСКАЙТЕ НЕБЕСНУЮ ГРЯЗЬ
МЫ НЕ ПОЗВОЛИМ НАСМЕХАТЬСЯ НАД ДЖИДЖО!
Это может быть только делом рук фанатиков.
Наш сердечник охвачен раздражением. Какое подходящее время выбрали фанатики для своего выступления!
Мы, мудрецы, должны сами увидеть. Даже Вуббен торопится. И мои нижние сегменты с трудом поспевают за ним. Ро-кенн вдет со спокойным изяществом и кажется невозмутимым.
Но все же, мои кольца, неужели мы видим перемены в ауре Ро-кенна? Через свой реук мы замечаем несоответствия частей его лица, словно внешнее спокойствие ротена маскирует внутреннюю сумятицу.
Неужели реук способен столько прочесть в чужаке, с которым мы познакомились только сегодня? Или это потому, что у меня один из немногих старых реуков, уцелевших от прежних дней? Или мы увидели это потому, что треки настроены на сохранение внутреннего единства?
Впереди – вызывающие лозунги.
Наверху – на вершинах утесов храбрая (но глупая) молодежь размахивает оружием.
Внизу – Фвхун-дау гулким голосом просит изложить их требования.
Их ответ? Гулко разносится по каньонам и парящим фумаролам требование – чужаки должны улететь! Или испытают на себе месть величайшей силы Джиджо.
?!!
Фанатики угрожают ротенам Яйцом?
Но разве ротены не утверждают, что великий овоид явился по их приказу?
На лице ротена появляется выражение, которое можно истолковать как холодный интерес. Он считает угрозы фанатиков блефом.
– Увидим ли мы, что имеет силу, чтобы подкрепить их требования? – спрашивает звездный бог. – Сегодня вечером Яйцо и Джиджо будут свидетельствовать о нашей силе.
Лестер и Вуббен просят сдерживаться. Но Ро-кенн не обращает на них внимания. По-прежнему улыбаясь, он приказывает роботам по обе стороны барьера схватить удерживающие лозунги столбы. Наверху предводительница мятежников вытягивает свою длинную шею, выкрикивая угрозы на просторечном диалекте, призывая проснуться тайные силы Джиджо. Очистить наглый мусор пламенем.
Молодая предводительница – прекрасная актриса. Она топает копытами и предсказывает ужасные наказания. Наши самые доверчивые кольца на мгновение даже начинают верить ей…
верить…
верить…
Что происходит?
Что… происходит?
Какие впечатления
проникают
теперь
внутрь
быстрей, чем тает воск?
Какое
возникает
сознание,
которое охватывает
кольцо
за кольцом
так что все события
становятся равными
во времени
и в значении?
Что происходит?
…двойная молния очерчивает множество дюжин паломников, их тени бегут от белого пламени…
…жалуется разорванный металл… разлетается… рушатся пылающие обломки…
…образы уничтожения… две дымящиеся груды… еще мусор, который предстоит собрать и утопить в море…
Другими пятнами-глазами я/мы вижу удивление и ужас на лице Ранна, небесного человека.
…аура Ро-кенна разрывается противоречиями… словно одно кольцо треки охвачено радостью, а другое корчится от гнева…
* * *
А теперь и нечто новое разрывает прежние впечатления.
…зрительными пятнами на противоположной стороне мы первым замечаем огненное копье…
…обжигающая яркость поднимается по западной стороне неба… прямо от Поляны Собраний…
…земля под нами дрожит…
…истинный звук появляется чуть позже, разносится в разреженном воздухе, приносит нам низкий стон, подобный грому!
Наконец события замедляются настолько, что наши вращающиеся испарения могут с ними сравняться. Окружающее воспринимается цельно и последовательно. А не разорванно и параллельно.
Успокойтесь, мои кольца.
Неужели мы видим двух уничтоженных роботов, которые пытались разрушить барьер фанатиков?
Неужели мы были оглушены страшным взрывом за нами? На Поляне Собраний?
То, что было упорядоченным паломничеством, превращается в толпу. Небольшие группы бегут вниз, к пыльной, освещенной луной завесе, оставленной краткой вспышкой. Люди для безопасности держатся вместе, цепляясь за своих оставшихся хунских и квуэнских друзей, в то время как другие квуэны и множество уров презрительно кричат сверху, выкрикивают угрозы.
Ро– кенн не идет, а едет на платформе между двумя оставшимися роботами. Он спешно говорит что-то в небольшой прибор и с каждым мгновением приходит все в большее возбуждение. Его человеческие слуги находятся в шоке.
