И наконец, с тридцать третьей:
La bocca sollevò dal fiero pasto
quel peccator forbendola a' capelli
del capo ch'elli avea di retro guasto.
Ai Pisa, vituperio de le genti
del bel paese là dove 'l sì suona,
poi che i vicini a te punir son lenti,
trovai di voi un tal che per sua opra
in anima in Cocito già si bagna,
e in corpo pare vivo ancor di sopra.
[36]
Затем, отделяя слова вертикальными чертами, выводя какие-то каракули, вычеркивая и заново переписывая, Бернар получил из очередной терцины такие строки:
Ne l'un t'arimi е i dui che porti
e com zà or c'incocola(n). Né
l'abento ài là: (a) Tiro (o) Cipra.
Бруно спросил его: почему он вычеркивает некоторые буквы? Бернар ответил, что когда глухой звук сочетается со звонким, это не вписывается в правила французского слогообразования, поэтому один звук можно спокойно отбросить. Но это правило касается только таких сочетаний. Затем он перешел к объяснению смысла новых строк:
— Е сот zà or c'incocola(n): «comme ça» — это опять по-французски и значит примерно следующее: Те двое, которых ты несешь, покрывают тебя своею рясой. Не знаю, как хорошо вы знакомы с девятой песней Рая, где говорится о серафимах о шести крылах, которые скрывают обличья духов… Обычно ряса — это одеяние монахов. Но здесь говорится об ангелах, и, следовательно, ряса — это шесть серафимовых крыл, которые что-то покрывают, по-моему, это яснее ясного.
— Ковчег Завета! — крикнул Бруно. — Там два херувима! Ковчег описан в Ветхом Завете, в Книге Исхода!
[37]
Он сделан из дерева акации, а поверх выложен золотом, на его крышке по краям изображены два золотых херувима, они переплетаются крылами, так что покрывают собою весь ковчег, как и говорил Бернар. Их лица обращены внутрь. Они покрывают весь ковчег своими крыльями, словно рясой…
— Ты прячешься в одном, и двое, которых ты несешь, покрывают тебя своими крыльями, — подытожил Бернар. — А потом идет Né l'abento ài là: a Tiro о Cipra. «L'abento» — это норманнское слово, означающее точку прибытия, место, где можно отдохнуть.
— Да, — сказал Бруно, — им до сих пор пользуются в Сицилии, а иногда и здесь. Джованни, ты знаешь стихотворение сицилийца Чело Д'Алькамо «Спор»?
[38]
У него встречается это слово в значении «покой» и — Из-за тебя ни днем ни ночью нет покоя мне. Оно происходит от латинского «adventus», что значит «прибывать, причаливать».
— Итак, что мы имеем: Ты нашел покой в Тире или на Кипре. «Chypre» — это по-французски, при этом в итальянском варианте «е» переходит в «а», — продолжал Бернар. — Наверное, когда Саладин подходил к городу, ковчег удалось переправить в безопасное место. Порт Тир, что в Ливане, оставался тогда единственным городом, где крестоносцам удалось отбиться от мусульман, он был осажден, но смог выстоять. Но все же там было небезопасно: Саладин мог в любую минуту направить туда новые армии. Но на защиту города встал весь христианский мир, даже французский король Филипп Август и английский — Ричард Львиное Сердце. Ричард прибыл туда уже после Филиппа, и знаете почему? Он немного задержался, пытаясь отвоевать у византийцев Кипр. Наверное, тогда ковчег и перевезли из Тира на Кипр, из Святой земли поближе к западным государствам. Сначала он побывал в Тире, потом на Кипре, однако на этом острове он тоже долго не задержался. Мы почти у цели, осталось только вычислить, где он теперь…
Бернар принялся сражаться с первой песней Чистилища:
Per correr miglior acque alza le vele
omai la navicella del mio ingegno,
che lascia dietro a se mar sì crudele;
Com'io l'hct tratto, saria lungo a dirti;
de l'alto scende virtù che m'aiuta
conducerlo a vederti e a udirti.
Quivi mi cinse sì com'altrui piacque.
[39]
И записал следующую строку: per cell(e) e cov(i) irti qui.
— И с Кипра он прибыл куда-то через святилища, подземные пещеры и дикие, тернистые места, — перевел он. — Но куда же? Сейчас мы это узнаем! — радостно воскликнул он.
Бруно недоумевающе посмотрел на него, а Джованни, все еще сомневаясь, снова спросил:
— Но откуда Данте стали известны эти строки? Разве это не было великой тайной?
— А может быть, он сам и был Великим магистром, — ответил Бернар.
Его переполняли самые разные чувства, не терпелось поскорее найти подтверждение тому, во что он так верил, ради чего жил.
— Мы уже подобрались так близко, неужели ты не рад? Мы подошли вплотную к разгадке тайны… — Он говорил все громче и громче, почти перейдя на крик.
Бруно и Джованни смотрели на него во все глаза.
— Потише, — одернул его Джованни. — Джильята и София спят.
— Я понятия не имею, — зашептал Бернар, — откуда у Данте оказались эти строки. И чего от него хотели убийцы. Почему они украли рукопись? Наверно, кто-то не хотел, чтобы тайна получила огласку, даже в такой зашифрованной форме. Они пытались помешать Данте закончить поэму, — предположил он и зевнул.
— Может быть, мы отложим дальнейшее расследование до завтра? — пробормотал Джованни, видя, что Бернар уже устал.
