— Жером, даму перебивать невежливо, особенно если эта дама — твой капитан. — Галка, в отличие от француза, улыбалась очень даже мило, и команда снова начала сыпать шуточками. Но от её улыбки в дрожь бросало ничуть не меньше. — Повторяю для тех, кто в… подвале: бриг я забираю. Насчёт пары человек из тех, кого вы перевозили — там, похоже, приговор вполне по делу, в команду точно не возьму. Нам только сумасшедших мясников не хватало для полного счастья. Остальные по желанию могут к нам присоединиться.
— Что ж, в таком случае мне останется вас поздравить, мэм, — с непередаваемой издёвкой проговорил Хендерсон, окончательно отбросив всякий такт. — Ибо такой коллекции отборного дерьма я ещё не видел. Голландцы, чёрт бы их побрал, да ещё водящиеся с этими скотами московитами!
Пиратка состроила донельзя удивлённую физиономию, а команда, прекрасно знавшая, кто она, снова грянула хохотом. Рассмеялся даже невозмутимый Джеймс, а Влад досадливо ругнулся сквозь зубы. Он ещё в той жизни бывал на Западе. Общался с тамошней «золотой молодёжью». И помнил, какое выражение хоть на миг, но возникало на их лицах, когда они узнавали, откуда он родом…
— Ну, ну, — Галку тоже разобрал смех. — Хорошего же вы мнения о ближних своих, нечего сказать… В трюм его, братва.
Пираты тут же сдёрнули с англичанина кольца, часы, камзол недешёвого сукна. А когда попытался возразить, дали по морде. От души.
— Это произвол! — вопил Хендерсон, когда его поволокли к открытому люку. Команду брига туда уже загнали. — Вы ответите за этот подлый разбой!
— Возможно, — Галка прямо-таки мурлыкнула это слово — команда «Гардарики» уже знала, что этот тон у неё ничего хорошего не означает. Чем милее и любезнее разговаривала Воробушек, тем дальше от неё следовало держаться. — Только произойдёт это очень не скоро. Если вообще произойдёт… Не тряситесь так, мистер Хендерсон, — добавила она. — Я не режу людей без особой причины.
— Что вы намерены со мной сделать? — узнав, что резать его пока никто не собирается, англичанин слегка приободрился. Насколько это позволяла начинавшая распухать физиономия: приложили его крепко.
— Уж что-нибудь да сделаю, — улыбнулась Галка и не удержалась от великолепной возможности созорничать. — Кто-то боялся Олонэ, кто-то боялся Моргана. А меня боялся сам Морган.
[85]
И скоро вы узнаете почему…
— Говорите, кто хочет, может к вам присоединиться? — хмыкнул голландец, когда пираты закрыли люк и приставили часовых.
— Если не боитесь, — отозвалась Галка.
— Боялся бы — в море бы не ходил. Но я об ином, сударыня. Может, среди нас и найдутся желающие присоединиться к вашей команде, но я бы предпочёл вернуться к своему прежнему занятию.
— А как насчёт корабля? — Пиратскую капитаншу слегка забавляла та наивность, с которой её воспринимали европейские гости — что работорговец, что этот голландец. — Или вы думаете, я буду настолько растрогана вашей историей и отдам английский бриг за спасибо?
— Какая же плата вам требуется, чёрт подери? — недовольно воскликнул голландец.
— О, я думаю, есть способ уладить дело, — его брат не стал дожидаться, пока разговор перейдёт на повышенные тона, и счёл нужным вмешаться.
— Слушаю вас, — кивнула Галка.
— Насколько я понимаю, — сказал минхеер Николас, и в его глазах мелькнула озорная искорка, — вы здесь собираетесь провернуть некое весьма прибыльное предприятие. Моё предложение таково: мы готовы, немного подлатав эту посудину, принять в нём участие. А в качестве своей доли добычи — в случае успеха, конечно же — возьмём этот бриг, немного денег на дорогу и припасы на два месяца пути. Согласны, сударыня?
— Что скажете, братва? — Галка обернулась к своим пиратам. Как ни хотелось ей согласиться, подобное предложение — это коррективы к договору. А они требовали согласия команды.
— Согласны! Пусть присоединяются! — отозвались флибустьеры.
— Ты с ума сошёл, брат! — Ян зашипел на Николаса. — Во что ты меня втравливаешь?
— Ну, минхеер Схаак, только не делайте вид, будто ваши соотечественники не промышляют здесь тем же, что и мы, — с едкой усмешкой проговорил Джеймс. — В конце концов, не вам придётся брать испанцев на абордаж.
— Чёрт бы тебя побрал, братец! — процедил Ян. — Делай как знаешь. Но командовать кораблём будешь ты!
— Ты всегда говорил, что я авантюрист, — улыбнулся Николас.
— Ну да, — хихикнула Галка. Она понимала по-голландски, но слепить более-менее складную фразу на этом языке ещё не могла. — Поживёшь в Москве — такого наберёшься… Вас там, небось, Николаем Петровичем величали? — добавила она по-русски, стараясь употреблять слова, к двадцать первому веку давно вышедшие из употребления.
Надо было видеть глаза минхеера Николаса… И без того круглые, как у кота, они стали как два блюдца. А команда снова покатилась со смеху — до того комичен был вид голландца.
— Забавно, — рассмеялся Николас, справившись со своим удивлением. Говорил он по-русски очень хорошо, Галка его прекрасно понимала. Даже если учесть, что за три столетия её родной язык тоже несколько изменился. — Не думал, что придётся услышать русскую речь в этом уголке света. Хотя чего только не бывает… История с этим сволочным англичанином… — добавил он, переходя на английский. — Я надеюсь, она никак не повлияет на ваши планы, сударыня?
— Ни в малейшей степени.
— Очень хорошо. Значит, наш уговор в силе?
— Естественно. Бриг вы получите, но только после боя. Подробности обсудим чуть позже, — Галка хитро усмехнулась. — Когда помоетесь.
— Представляю, как удивится мистер Хендерсон, когда узнает правду… — с непередаваемой иронией произнёс Джеймс, вызвав новую волну смеха.
Если людям несколько месяцев не давать мыться, переодеваться, бриться, если кормить их объедками, то в конце концов они все будут выглядеть одинаково. То есть одинаково плохо. Когда каторжников извлекали из трюма на свет Божий, все они были угрюмы, грязны, бородаты и оборваны. Но за один вечер с ними произошла удивительная перемена. Голландцы и пара англичан вымылись, выбрились начисто, обрядились в трофейную английскую одежду, реквизированную у капитана и команды «Ветра». А тех, соответственно, заставили переодеться в вонючие тюремные обноски. Естественно, англичане были возмущены. Ещё как возмущены! Но капитан Спарроу оказалась на редкость упёртой дамой и пересматривать их статус отказалась наотрез. Да ещё пригрозила в случае неповиновения кормить их помоями и посадить вместе с душегубами, коих перевели на «Акулу» с целью выгодной продажи на плантации Французской Эспаньолы. Хорошо знавшие Галку пираты только удивлялись. Она ведь ни разу на цепи не сидела, с торгов её не продавали. Откуда такая ненависть к работорговцам? Ведь до сих пор она вела себя вполне учтиво даже с пленными испанцами. Потом Пьер напомнил, что Эшби вместе с ним кантовался на каторге. На английской. Вполне достаточно, чтобы миссис Эшби возненавидела всех профессиональных работорговцев скопом, даже если муж ей ничего о своём пребывании на Барбадосе не рассказывал… Одним словом, восстановив справедливость на отдельно взятом бриге и предоставив помощь людьми и материалами для его ремонта, Галка могла полностью посвятить себя последним приготовлениям к встрече с испанцами…
