Если Бог не за нас — мы пропали. Если Бог всё же с нами — мы попали. На всю катушку. Но я уже давно не боюсь будущего. Потому что его не знаю. А круги-то на воде расходятся всё дальше. История меняет курс медленно, но верно. И кто теперь знает, как будет выглядеть этот мир лет через сто или двести? Только Он, Господь…
Никогда не завидовала пророкам. Жить, точно зная будущее, всё-таки страшновато. Может быть, потому они старались если не уйти в пустыню, то держаться подальше от людей?
Паруса к ветру. И полный вперёд, лавируя между рифами и мелями. Есть большая вероятность никогда не преодолеть эту «полосу препятствий», но ради маленького шанса на прорыв стоит рискнуть.
2
Времена и нравы
1
Антонио Ариета.
«Жизнь дерьмо. А судьба — как портовая шлюха, ложится под каждого, кто готов заплатить. Если платить нечем, она на тебя и не взглянет…»
Ариета, сидя на берегу, бросал камешки в набегавшие волны. Потому что иного занятия для него сейчас попросту не осталось.
Всего год назад он думал, будто его жизнь удалась. Жена, две дочки, свой дом, крепкая лодка. Хорошие уловы в водах около Гаваны. Что ещё нужно рыбаку-баску? Разве только поменьше сталкиваться с напыщенными испанцами, считающими басков дикарями. Ха! Ариета хоть и рыбак, но у него тоже есть какой-никакой герб, шесть имён, положенных дворянину, и череда благородных предков, ходивших в крестовые походы. Пусть он дворянин низшего разряда, из самых бедных, но всё-таки не «чёрная кость». В Стране Басков чуть не каждый — благородный. Вот это-то испанцев и коробит. Они там через одного выскочки, хорошо если отец и дед имели герб… Но беде всё равно, есть у тебя благородные предки или ты даже имени своего отца не знаешь.
Ровно год назад не стало жены. Нелепая случайность: поранила руку, когда чистила рыбу. В первый раз, что ли? Но этот раз оказался последним. Рыба, видать, попалась больная, — как сказал доктор, которого Ариета нарочно привёз из Гаваны… Руку поразил «антонов огонь»,
[92]
зараза распространилась через кровь на всё тело. И за каких-то пять дней Матильды не стало. Ариета неподдельно скорбел по жене: восемнадцать лет вместе, как-никак. Девочки плакали. Казалось, большего горя в их доме и быть не может…
А через неделю пришли французы. И тогда Ариета понял, что может. Ещё как.
Ариета хорошо помнил рейд англичан — когда им удалось взять Сантьяго.
[93]
Проклятые еретики напали и на прибрежные поселения. Тогда баски, зная, с кем придётся иметь дело, попросту посадили свои семьи на лодки и были таковы. Или — у кого не было лодок — сбежали в лес. Англичане, разграбив их жалкое имущество, сожгли селение и ушли. Невелика потеря. Баски возвели хижины, а через пару месяцев отстроились на пепелище и продолжали жить своей жизнью. Правда, опасное соседство с французскими пиратами вскоре заставило басков перебраться в окрестности Гаваны. Французы же атаковали так стремительно, что рыбаки едва успели укрыться в лесу. Подумаешь — опять пограбят, пожгут дома и уйдут восвояси. Тем более Гавану-то они тоже взяли, там добыча посолиднее рыбачьих пожитков будет… Напрасные надежды. Над Гаваной развевались флаги с золотыми лилиями, а белизну их полотнищ пятнала копоть от сгоревших домов и кровь убитых горожан. Хоть это и были чёртовы испанцы, но рыбаки-баски им сейчас искренне сочувствовали. На рыбачье селение никто не покушался, и жители начали потихоньку возвращаться в свои дома. Прошёл даже слух, будто французы (ведь такие же католики, не еретики-протестанты, как англичане) объявили Кубу своей колонией, а испанцев выгоняют в три шеи. Что ж, любому баску это как маслом по сердцу: натерпелись за сотни лет. А если французы не будут особенно усердствовать в сборе податей, то даже с ними можно ужиться… Так рассуждал и Ариета. Пока два месяца назад к ним в селение не явился французский отряд. Да не сборщики налогов, а солдаты… Сам Ариета был в море с младшей дочкой, двенадцатилетней Хосефой, управлявшейся с парусом не хуже иного мальчишки. Старшая осталась в доме — после смерти матери хозяйство пришлось вести ей… По словам соседей, явившиеся сперва собрали всех на площади у церквушки, объявили какой-то приказ губернатора, а затем начался грабёж. Французы врывались в дома, забирали всё подчистую, позорили женщин, невзирая на возраст… Ариета и Хосефа всю ночь просидели над истерзанным телом Терезы, завёрнутым в рогожу. Не сказав ни слова. По лицам обоих — взрослого мужчины и девочки-подростка — текли редкие тяжёлые слёзы, не приносившие облегчения. Толку от герба и шести имён, данных при крещении, если не можешь защитить своё дитя от надругательства? У соседей — не меньшее горе. Там французы сына убили, там мужа, там — замучили до смерти сестру или дочь. У вдовы Айраола всех трёх сыновей зарубили, а старухе прижигали пятки до тех пор, пока она не сошла с ума… Схоронив старшую дочь, Ариета собрал немного съестного, что осталось после набега этих варваров-лягушатников, погрузил в лодку, посадил туда Хосефу и отчалил, рассчитывая добраться до Флориды. Ему, опытному рыбаку, было не привыкать к таким путешествиям…
Сан-Августин встретил неласково. Ариета не был первым, кто бежал с захваченной французами Кубы. Селению басков, оказывается, крупно повезло, что они жили неподалёку от Гаваны. Французский губернатор, родственник королевской фаворитки Монтеспан, начал с селений в глубинке, принимая все возможные меры для пресечения распространения слухов о зверствах своей солдатни. И лишь затем взялся за окрестности Гаваны. Послушав всего несколько историй от товарищей по несчастью, таких же рыбаков, как и он сам, только испанцев (а впрочем, какая сейчас разница — испанец, каталонец, баск…), Ариета невольно задумался. Для чего такая жестокость? Ведь французы же, не турки! Такие же католики, в те же церкви ходят молиться, а ведут себя так, будто дружно поклялись вконец извести население Кубы…
…Ариета бросил в воду очередной камушек. Погода стояла тихая, ветра не хватило бы наполнить даже парус лодки — единственного его имущества. Строиться на побережье алькальд Сан-Августина почему-то запретил, а в городе всем крыши над головой не нашлось. Так и жили с дочкой в хибарке из пальмовых листьев. Ходили на промысел, да вот продать улов получалось редко. Слишком много рыбаков в одном месте — плохо. Приходилось самим питаться рыбой да бананами. Слава богу, они хоть достойно прокормиться могут. А недавно пришла целая флотилия рыбачьих лодок, имевших на борту кроме самих рыбаков беженцев из глубины острова — крестьян. Так те вовсе устриц собирают, чтобы с голоду не помереть. И того скоро не хватит, если так пойдёт и дальше. Потому Ариета не удивлялся косым взглядам, бросаемым на него жителями Сан-Августина. Ещё немного — глядишь, начнут гнать пришлых взашей.
— Отец! — от костерка послышался звонкий голосок Хосефы. — Идите ужинать, я рыбы нажарила!
Её стряпня, конечно, совсем не то, что выходило из-под умелых рук Матильды или Терезы, но девчонка старается. Через пару лет, когда в возраст невесты войдёт, может, и научится вести хозяйство как положено.
