— Что… с Хосе? — прохрипела она. — Парень жив?..
— Вас должна беспокоить собственная жизнь, мадам, а не жизнь пажа, — нахмурился король.
— Он жив? — Галка, не на шутку перепугавшись, снова сделала попытку подняться. На этот раз более успешную.
— Лежите, мадам, — его величество без особого труда вернул её в исходное лежачее положение и заботливо прикрыл одеялом. — Ваш юнга жив. Доктор уверял, что индеец вовремя промыл ему желудок. Он дал противоядие и теперь вся надежда на здоровое сердце мальчика… Мадам, тот, кто посмел покушаться на вашу жизнь, поплатится собственной, — теперь голос Людовика был жёстким и ледяным. — Месье де Ла Рейни уже начал расследование. И полагаю, долго ему искать не придётся.
— Это… из ваших…
— Да, из моего окружения. Но уверяю вас, мадам, я буду беспощаден ко всем.
Галка откинулась на подушки и закрыла глаза. Плевать на всё. Лишь бы Хосе выжил.
«Держись, братишка, не умирай. У тебя впереди ещё целая жизнь…»
10
— Вы хоть понимаете, что натворили? — голубые глаза маркизы метали молнии, хотя во всём прочем она соблюдала приличия. Даже голос не повышала. — Вы устраиваете личную месть, прикрываясь моим именем, шевалье? Уверяю вас, это последняя ошибка в вашей никчёмной жизни.
— Мадам, — шевалье изволил нагло улыбнуться. — Боюсь, вы сами сейчас готовы совершить непростительную ошибку.
— Объяснитесь.
— Мне не хотелось бы вас огорчать, маркиза, но если вы укажете на меня, я не премину выложить на допросе, кто свёл меня с мадам Вуазен. И когда. И зачем.
Взгляду маркизы позавидовала бы и разъярённая тигрица.
— Вы хоть понимаете, кому посмели угрожать?
— Маркиза, боюсь, вы не слишком хорошо представляете своё нынешнее положение, — де Лесаж улыбнулся ещё нахальнее. — Если бы его величество любил вас по-прежнему, вы могли бы быть спокойны в любом случае. Но увы, мадам Эшби потеснила вас в сердце короля. Причём, помимо собственного желания. Если вы не в курсе, он сейчас сидит у её постели. На вашем месте я бы не был так уверен…
— Боюсь, шевалье, это вы не представляете, во что ввязались, — прекрасная Атенаис подпустила в голос столько яда, что с лихвой хватило бы перетравить весь Версаль. — Я всего лишь женщина, но у меня хватило ума сделать выводы из вашего поступка… Если ваша смазливенькая сестра, которую вы уже видите новой фавориткой, сегодня же не покинет двор, меня ничто не остановит. Я добьюсь вашего молчания. Каким способом я это сделаю — не суть важно. Важен будет лишь результат, и я его получу.
Ледяная ярость маркизы весьма и весьма озадачила шевалье. Не в первый раз он, судивший по своей дуре сестре обо всех женщинах мира, напарывался на подобные пассажи. Но впервые это пахло для него дыбой и плахой. Ввязался, называется, в государственные дела, чёрт бы побрал этого иезуита, который его втянул… «Бежать, — думал он. — Только бежать. Забрать Мадлен, как можно скорее выдать её замуж за какую-нибудь провинциальную шишку и пристроиться на кормное местечко… Бежать!»
Мадлен, кажется, не понимала, зачем её выдернули из комнаты, где они так мило сплетничали, зачем заставили собрать вещи и втолкнули в карету. Но стоило ей задать один-единственный разнесчастный вопрос, как братец наградил её пощёчиной.
— Молчи, дура! — цыкнул он на сестричку. — Я сейчас вернусь, жди… Я сказал, жди меня здесь, курица!
Его собственные сборы заняли чуть больше времени, уже хотя бы потому, что он ещё навестил комнаты парочки знакомых дам без ведома хозяек. Теперь его шкатулку отягощали не только кошелёк с золотом и документы. А пропажу эти дамы вскоре наверстают… Но когда он почти бегом направлялся к воротам, когда уже видел свою карету, путь ему преградили двое.
— Куда-то торопитесь, шевалье? — сумерки ещё не настолько сгустились, чтобы невозможно было опознать этих двоих. Шевалье де Граммон и капитан Жером. Пираты из свиты генерала Сен-Доменга, чёрт бы их побрал.
— Наверное, он торопится к этому полицмейстеру — как его там — с повинной, — гыгыкнул Жером. Ох, здоровенный детина, такому поперёк дороги лучше не становиться. — Вон какой ларчик тяжёлый тащит. Небось, грехов столько, что всю бумагу в округе извёл, записывая.
— Господа, я не понимаю, о чём вы, — де Лесаж изобразил такое искреннее недоумение и так очаровательно улыбнулся, что растрогал бы и придорожный камень. — Мне необходимо срочно отбыть в имение, и…
— Слышь, шевалье, у него ещё где-то имение есть, — заржал Жером, обращаясь по-прежнему к Граммону. — Наверное, богатенький господин.
— Может, потрясти его как следует? — Граммон поддержал игру своего коллеги-капитана. — Ящичек и впрямь тяжёлый. Не развязался бы пупок у нашего друга, пока до своего имения дотащит.
— Господа, я… Как вы можете? — до шевалье де Лесажа, кажись, дошло, что пираты собираются сделать с ним что-то очень плохое. Но если так, то… они наверняка догадались, из-за кого их генерал сейчас вынуждена валяться в постели.
— Ты, сволочь, подсыпал яд? — Граммон неожиданно быстрым движением сгрёб его за воротник. Теперь в его голосе не было и тени наигранной весёлости. Одна лишь ярость. — Это мог сделать только ты, больше некому.
— Я не…
Договорить шевалье не позволил удар под дых. Сильный удар, нанесенный с хорошим знанием дела. А затем его сбили с ног и… дальше он ничего не помнил.
— Надо было его прибить.
— Надо было, — хмыкнул Граммон. — Если бы кто-то из наших умер, я бы так и сделал. А сейчас нашему другу придётся ответить не только за отравление, но и за многое другое. И я бы предпочёл, чтобы он попал к палачу ещё живым…
— Вы уверены, что сможете выдержать путешествие до Марселя?
— Я-то — точно смогу. Вот Хосе, боюсь, придётся всю дорогу держать на руках.
— Куда вы так спешите? Юнга ещё слаб.
— Я… — Галка замялась. Но потом, чётко сформулировав мысль, подняла на короля хмурый взгляд. — Я не хочу, чтобы кто-нибудь из моих близких умер из-за меня.
Солнце немилосердно кололо глаза. Галка промигалась, смахнула непрошеную слезу. Но король понял это по-своему.
— Жаль, что закон запрещает мне покидать пределы Франции, — тихо проговорил он. — Я бы поехал на ваш остров, который успел полюбить не меньше, чем вас.
— Давайте не будем об этом, — вздохнула Галка. — По-моему, Господь высказался недвусмысленно. Мы с вами капитаны разных кораблей. Кто мы такие, чтобы оспаривать его волю?
— Тогда — в добрый путь, мадам.
— Прощайте, ваше величество.
«И надеюсь, навсегда, — подумала Галка, влезая в карету. — У нас не только разные корабли. Они ещё и идут разным курсом».
Джеймс улыбнулся ей — как он это умел, одним только взглядом.
