И хотя поврежденный мозг Эмерсона не позволяет воспользоваться речью, он выработал свои способы подталкивать и уговаривать. Музыка исходит из другого участка мозга, как и песня.
Свободные ассоциации просеивают затуманенные хранилища его памяти. Ранние ящики и шкафы, не поврежденные позднейшей травмой. В одном из хранилищ он отыскивает песню о другом путешествии по узкой дороге. Песню, которая обещает надежду в конце пути.
И песня вырывается без его воли, целиком, голосом сильным, хотя и лишенным практики.
У меня был мул по имени Сал,
Он брел пятнадцать миль по каналу Эри.
Хороший работник и добрый приятель —
Пятнадцать миль по каналу Эри.
Мы тащили груз в те дни,
Груз леса, угля и сена,
И знали каждый дюйм пути
От Олбани до Буффало-о-о.
Среди этих теней нелегко рассеять тревогу спутников. Он и сам чувствует над собой тяжесть нависших скал и годов. Но Эмерсон отказывается поддаваться. Он громко поет, и вскоре припев подхватывает молодой голос Джомы, за ним нерешительно вступает Сара. Лошади настораживают уши. Они ржут и переходят на легкий галоп.
Подземный проход снова сужается, стены быстро сближаются. Впереди светящаяся линия уходит в последний туннель.
Вспыхивает краткое воспоминание, и у Эмерсона на мгновение перехватывает голос. Неожиданно он вспоминает другое внезапное падение: он ныряет в люк, который выходит в черноту вакуума, и падает, а вселенная охватывает его со всех сторон и сжимает.
И еще.
Ряд светло-синих глаз.
Древние.
* * *
Но песня живет собственной жизнью. Ее поток продолжает неудержимо выходить из какого-то жизнерадостного уголка его мозга, подавляя эти краткие ужасные образы, заставляя вызывающе хриплым голосом произнести следующее четверостишие.
Низкий мост, все вниз!
Низкий мост! Мы приближаемся к городу.
Вы всегда знаете своего соседа,
Всегда знаете приятелей,
Если когда-нибудь плыли по каналу Эри.
Спутники отшатываются от сближающихся стен. Прижимаются друг к другу, а отверстие несется им навстречу, стремясь снова проглотить их.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Когда подходит к концу длительный эпизод колонизации, наиболее распространенный метод очистки отходов на планете — контролируемая переработка. Там, где природные тектонические циклы предоставляют естественную втягивающую силу, собственные процессы конвекции могут расплавить и перемешать элементы, превращенные в орудия и другие результаты цивилизации. Материалы, которые в противном случае могли бы оказаться ядовитыми для вновь возвышающихся видов или воспрепятствовать им, таком образом устраняются из невозделанной среды, когда мир погружается в необходимую фазу сна.
Что происходит с этими переработанными материалами после того, как их втянуло в глубину, зависит от процессов, происходящих в мантии каждой планеты. Некоторые конвекционные системы превращают расплавленную субстанцию в руду с высокой степенью чистоты. Некоторые смачивают просочившейся водой, тем самым стимулируются большие разливы жидкой магмы. Еще одним результатом может стать внезапный выброс вулканической пыли; эта пыль на короткое время окутывает всю планету, и впоследствии ее можно найти в осадочных слоях.
Любой из этих результатов может привести к большим изменениям в местной биосфере, а иногда и к полному ее исчезновению. Однако возникающее в результате таких процессов плодородие обычно оказывается благотворным, компенсирует урон и способствует развитию новых предразумных видов.
Из «Руководства по галактографии для невежественных земных волчат», специальная публикация Института Библиотеки Пяти Галактик, 42 год после контакта в частичное погашение долга 35 года.
«СТРЕМИТЕЛЬНЫЙ»
ХАННЕС
Суэсси испытывает ностальгию по человеческой жизни. Время от времени он даже хочет снова стать человеком.
Он, конечно, благодарен Древним за то, что они дали ему в том странном месте, которое называется Фрактальной системой, где чуждые существа превратили его постаревшее, отказывающееся функционировать тело в нечто гораздо более прочное. Без этого дара он давно был бы мертв, как камень, и так же холоден, как гигантские трупы, окружающие его в темном склепе кораблей.
Древние суда кажутся мирными, они с достоинством отдыхают. Соблазнительно думать об отдыхе, позволить эпохам проходить мимо, ни о чем не заботясь, не вступая в борьбу.
Но Суэсси слишком занят, у него нет времени, чтобы быть мертвым.
«Ханнес. — Голос раздается непосредственно в его слуховом нерве. — Две минуты, Ханнес. Я думаю, что тогда мы будем готовы возобновить резку».
Столб ослепительного света прорезает водяную черноту, отбрасывая яркий овал на изогнутый корпус земного корабля «Стремительный». Луч прожектора пересекают искаженные силуэты — длинные извивающиеся тени рабочих, одетых в герметические костюмы. Движения их медленны и осторожны.
Это гораздо более опасное царство, чем жесткий вакуум.
У Суэсси больше нет ни гортани, ни легких, чтобы выдувать через эту гортань, если бы она у него была, воздух. Но голос у него сохранился.
— Я готов, Каркаеттт, — передает он и прислушивается к тому, как нормально пульсирует его голос. — Не нарушайте расположение. Не отклоняйтесь.
Одна из теней поворачивается к нему. В жестком герметическом скафандре дельфиний хвост умудряется изогнуться в движении языка жестов.
Доверься мне или у тебя есть другой выбор?
Суэсси рассмеялся — его титановая грудная клетка задрожала, это новый способ смеха, сменивший прежние синкопированные выдохи. Не очень удовлетворительно, но Древние не видели особой пользы в смехе.
Каркаеттт со своей командой делал последние приготовления, а Суэсси руководил ими. В отличие от других групп экипажа «Стремительного» инженерная команда с каждым годом становилась все более закаленной и уверенной. Со временем им может уже не понадобиться присмотр — этот вспомогательный костыль — со стороны расы патронов. И когда этот день наступит, Ханнес удовлетворенно умрет.
Я слишком много видел. Потерял слишком много друзей. Когда-нибудь одна из преследующих фракций ити нас все же схватит. Или мы получим возможность обратиться к одному из великих Институтов и там узнаем, что во время нашего бегства по всей вселенной Земля погибла. В любом случае я не хочу этого видеть.
Древние могут забрать себе Ифни — проклятое бессмертие.
Суэсси восхищается тем, как работает его отлично натренированная команда, осторожно, но настойчиво приводя в движение специально созданный станок для разрезания. Его слух улавливает низкие звуки — песни кининк, которые помогают мозгу китообразных сосредоточиться на мыслях, для которых он не был предназначен. Инженерные мысли — те самые, которые дельфиньи философы называют самой болезненной расплатой за возвышение.
