Сен-Доменгский сторожевик по размерам больше напоминал бригантину, чем своего предшественника — брига. И в то же время он очень сильно отличался от них обоих. Вытянутый нос, острый форштевень, длинный узкий корпус-«барракуда», фок-мачта установлена дальше от бушприта, более глубокая осадка. Не говоря уже о полном отсутствии пушечных портов. Четыре небольшие стальные пушки на верхней палубе и пара «басов» для стрельбы картечью — вот и все, если не считать стрелкового оружия на руках экипажа. Более высокие, чем у бригов, мачты позволяли нести большее по площади парусное вооружение. Предел скорости такого судна составлял аж семнадцать узлов. Иными словами, в том, что касалось скорости, английский фрегат заметно уступал пиратскому сторожевику. Но вот что до маневренности, то тут преимущества не было ни у кого. Особенно на изобиловавшем рифами мелководье. И вот тут свое слово сказали пушки. Если у англичан это были орудия старого образца, бронзовые, то у пиратов в распоряжении находились стальные пушечки небольшого калибра. С довольно-таки длинными стволами, что позволяло им прицельно стрелять на расстояние до полумили. С расстояния же в кабельтов снаряды из этих пушечек прошивали корпуса фрегатов насквозь. Попади хоть один такой снаряд в крюйт-камеру — и привет, детка. Канониру «Индеанки» повезло почти сразу разбить румпель шестнадцатипушечного фрегата «Сали Роуз». Того самого, который месяц назад спешно ретировался с Серебряной банки, капитан Блезуа не ошибся. Неуправляемый фрегат понесло на риф, и, несмотря на то что команда начала спешно сворачивать паруса, он все-таки распорол днище. Два других фрегата отстрелялись бортовыми залпами и пошли снимать команду с начавшего тонуть «Сали Роуз». Сторожевики же всеми доступными средствами старались этому помешать, а их куда более скорострельные пушки здесь оказались весомым аргументом в этом споре. Англичане огрызались нестройной пальбой «по готовности», а английских канониров королевского флота, кстати, и французы, и испанцы, и пираты заслуженно обзывали мазилами. Бортовой залп в упор — это одно дело, тут не промахнулся бы и полный невежда. И то находились «умельцы», ухитрявшиеся мазать даже с дистанции пистолетного выстрела. А если цель находится в трех кабельтовых и не стоит на месте, облегчая задачу бравым британским канонирам, а подло маневрирует да еще осмеливается отстреливаться… Гады, одним словом. Англичане, как правило, брали количеством: стреляли больше и чаще. Словом, когда дерущиеся наконец заметили приближавшиеся с юго-запада корабли, потери были практически равные — один английский фрегат против одного сен-доменгского сторожевика. Прочие корабли, обменявшись взаимными «любезностями», пока отделались несмертельными повреждениями и явно были намерены хорошенько порвать друг дружку. Конец этому положил тяжелый фугас, прилетевший с борта большого фрегата, шедшего под флагом Сен-Доменга. Фрегат стрелял с полутора миль, фугас взорвался, подняв огромный фонтан воды, с большим недолетом. Но англичанам этого вполне хватило. Сделав разворот «все вдруг», два оставшихся на плаву фрегата подцепили на тросы несколько шлюпок, на которых спасалась команда «Сали Роуз», и дали деру. Там, в открытом море, они подтянут шлюпки к бортам и поднимут спасшихся на борт. Но до этого светлого момента следовало дожить. А значит — немедленно уйти, пока весьма некстати подошедшие тяжелые посудины не превратили их в кучу щепок.
11 июля. Шестая склянка дневной вахты. Благодарение Господу, все обошлось. «Неуловимый» затонул, оставшихся в живых парней с него взяли на борт «Индеанки» и «Поморника». Присланные из Пуэрто-Плата фрегаты и галеон останутся здесь. Нам же предписано идти в порт и ремонтироваться. Поднятые на борт «Индеанки» слитки серебра уже зачтены в нашу долю, а подняли мы считай совсем ничего.
11 июля. Четыре часа пополудни. Если парни с фрегатов и галеона смогут поднять хотя бы половину того, что мы видели на этой банке, мы обеспечены до конца дней своих.
«А я теперь точно пойду свататься к Жозефине. И она будет обеспечена до старости, и детишкам будет что передать, и папаша ее избавится от рыбацкой доли. Какая девица устоит перед столь завидным будущим?..»
9
Читая рапорт о происшествии у Серебряной банки, Галка на миг представила себе английского губернатора колонии Массачусетс, которому вскоре положат на стол аналогичное донесение его бравых капитанов. Ведь, если верить кое-каким второстепенным бумагам, снятым с полузатопленного английского фрегата, «Сали Роуз» был приписан к порту Бостон. Судовой журнал и важные бумаги, естественно, увез с собой капитан Уильям Фиппс,
[33]
но кое-какие финансовые документы были в спешке забыты и достались береговой страже Сен-Доменга. Итак, англичане наверняка постараются выставить себя белыми и пушистыми, а подлых пиратов — зачинщиками драки. В конце концов, капитан Фиппс первым обнаружил затонувший испанский флот. И не поведи он себя столь нервно при первой встрече со сторожевиками, все вполне могло обернуться по-иному. Дело-то было не в территориальных водах Сен-Доменга, а в водах нейтральных, тут уже кто первый встал, того и тапки. Пираты могли бы сколько угодно бурчать и возмущаться, но кроме прямого нападения с отъемом добычи ничего предпринять бы не смогли. Зато подставили бы своего генерала по самое некуда, а Галка таких вещей не любила. И не прощала. Никому. Но англичанин сбежал, а приоритет открытия затонувшего флота «застолбил» капитан береговой стражи Анри Блезуа, подав соответствующий рапорт губернатору Пуэрто-Плата. Выходит, с юридической точки зрения наезд английских фрегатов месяц спустя был чистой воды уголовщиной. Другое дело, что англичане считали себя превыше любого права, и даже если капитан Фиппс предоставит своему губернатору правдивый рапорт о случившемся, все равно сен-доменгцы будут виноваты во всех смертных грехах. Так что стоит ожидать в Алькасар де Колон сэра Чарльза. Через месяц-другой. С праведным гневом в честных глазах и нотой протеста в бархатной папочке с вензелем.
Так оно и случилось.
Галка не знала, получил ли сэр Чарльз некие инструкции от полковника Линча или прямиком из Лондона, но сработали британцы весьма оперативно. Стычка у Серебряной банки произошла 11 июля, а сэр Чарльз явился в Алькасар де Колон 19 августа. Скорее всего, ориентировались по ситуации они уже на месте, не дожидаясь ценных указаний от его величества или герцога Йоркского. Или, что вероятнее всего, им нужен был повод высказать пиратам свое «фи», а уж что там произошло в действительности — дело десятое.
— Миледи, — сухо проговорил сэр Чарльз, когда протокольное прочтение ноты протеста и вручение упомянутой бумаги было уже позади. — Подозревая, как возмущены господа губернаторы английских колоний, как наверняка возмущен двор и сам король, я позволю выразить вам и свое личное глубочайшее возмущение произошедшим инцидентом. Подлое нападение ваших сторожевых судов на фрегаты королевского флота не должно остаться безнаказанным.
