— Ну, дон Альваро, бесхитростный полководец обречен на поражение. А вы сильный человек, — добавила женщина, и в ее голосе промелькнули уважительные нотки. — Только такой умеет посмеяться над собой. Честное слово, рада нашему знакомству.
— Что ж, до встречи, донья Алина, — ответил испанец, поворачивая коня. — Не знаю, как скоро она состоится, но я тоже буду рад вас видеть.
И пустил коня шагом, не желая выказывать незваным гостям ни страха, ни неуважения. За ним тенью последовал его немногословный спутник.
— Ну ты даешь, Воробушек, — расхохотался Жером, когда испанцы уже были на приличном отдалении. — Так расшаркивались — хоть в Версаль вас обоих! Перед такой любезностью и я бы не устоял.
— В следующий раз капитан будет отдавать тебе команды исключительно в любезном тоне, — поддел его Эшби.
— Воображаю себе эту картину. — Галка едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться. — «Глубокоуважаемый месье Жером, не будете ли вы так любезны оказать мне услугу и распорядиться поднять кливера… якорь вам в кормовую надстройку!»
«Сорок разбойников» заржали так, что в окрестном лесу с испуганными криками поснимались с веток птицы.
5
Обстрел бастионов Картахены продолжался без малого двое суток.
[18]
С небольшими перерывами на обед.
Все решила артиллерия. И стальные пушки пиратских линкоров, и бронзовые — французских. Разница заключалась в том, что французы были вынуждены маневрировать под огнем фортов, а пираты вели обстрел с безопасного для себя расстояния. Что не замедлило сказаться на состоянии кораблей. «Сварог» и «Перун» не получили ни царапины. Зато «Генрих» имел заметный крен на правый борт, у «Иль-де-Франса» взрывом пороха на нижней батарейной палубе разворотило часть обшивки, уничтожило несколько пушек и произвело изрядное опустошение в рядах канониров. Но больше всего досталось «Принцессе». Чуть позже, когда линкоры вошли в залив Террабомба и затеяли артиллерийскую дуэль с фортом Бока-Гранде. Де Шаверни, понимаете ли, захотелось погеройствовать, и он гордо повел свои потрепанные линкоры на испанский форт. «Принцессе» сразу отстрелили грот-мачту, наделали дыр в бортах, поубивали не менее сотни матросов и разворотили в щепки капитанскую каюту — хорошо хоть капитана в тот момент там не было. «Генриху» и «Иль-де-Франсу» тоже досталось — мама не горюй. Пиратские корабли под командованием Требютора — ему чертовски понравилось превосходство в артиллерии — подошли минут через двадцать и начали обстреливать бастионы. И вскоре это сказалось на плотности огня испанцев. В самом-то деле, попробуйте вести согласованный огонь по неприятельским судам, когда каменная кладка под ногами содрогается и рассыпается от ударов этих дьявольских снарядов. А иные снаряды «ложились» прямиком в бойницы… Словом, как иронизировала Галка еще в Сан-Хуане, пираты наглядно демонстрировали противнику преимущество высоких технологий, а противник не мог противопоставить им ничего достойного. Но испанцы упрямо держались, пока шальной снаряд не угодил в пороховую камеру. Один из бастионов буквально взлетел на воздух! Неизвестно, сколько испанцев погибло при взрыве. Ясно было только одно: теперь-то вряд ли доны смогут оказать сопротивление. Так и вышло. Вскоре с французских линкоров разглядели, как из развороченного взрывом форта в направлении города вышел испанский отряд. Видимо, комендант Бока-Гранде счел бесполезным защищать груду развалин и увел оставшихся в живых солдат на еще не вступавшие в бой бастионы Сан-Фелипе и Сан-Себастьян.
Картахена оказалась в кольце полной блокады.
Все эти дни пираты квартировали в монастыре Нуэстра Сеньора де ля Попа и стерегли выход из города. Отряд был сводный, людей с «Гардарики» оказалось немного, и Галке с огромным трудом удалось удержать английских флибустьеров хотя бы от расправы над монахинями-августинками. Ситуация была непростая: за спиной у Галки было не больше ста верных ей людей, а капитан Роджерс бравировал отрядом в триста сабель и откровенно намекал на то, что теперь не мешало бы переизбрать руководство… Капитан Спарроу и сама не знала, что может однажды прийти в такую ярость. «Что тебе важнее, Роджерс? Пограбить, порезать и в кусты, пока пенделя не дали — или выиграть войну?.. Ага, ясно. Ты и сам не в курсе, чего хочешь, и при этом лезешь всеми командовать. Александр Македонский нашелся, блин… Как, позволь спросить, ты собрался руководить полусотней капитанов? Да они пошлют тебя по известному адресу, и ты еще спасибо скажешь, если только пошлют, а не отправят… Если ты умный человек, то вопросов больше не будет. А если дурак, — зарычала женщина, — то не фиг так явно демонстрировать это всей братве, демократ хренов!» Англичане разом приуныли: ведь все равно придется через пару дней соединиться с отрядом тортугских пиратов, а они ведь обязательно спросят — куда вы дели нашего адмирала и вообще кто такой этот Роджерс? Оттого возникла еще более непростая ситуация: пиратские капитаны, обычно плевавшие на всяческие авторитеты и ни во что не ставившие женщин, были вынуждены-таки переступить через свою гордость и подтвердить верховенство опасной «шмакодявки» — прозвище, данное ей еще Морганом. Никому из англичан не захотелось проверять на собственной шкуре остроту сабель Галки и ее братвы. Окончательно утвердило авторитет «генерала Мэйна» разрешение пограбить монастырь, не трогая людей, что пираты проделали с огромным удовольствием. И теперь они, посадив монахинь в подвал, под замок, упаковывали в мешки золотую и серебряную церковную утварь. Французы-католики было поворчали, но золото есть золото, а какой пират способен устоять перед его манящим блеском?.. Словом, эти дни и для сухопутного отряда выдались непростыми.
Посыльный от Требютора прибыл под вечер второго дня осады, и Галка, оставив в монастыре канониров во главе с Пьером, повела своих пиратов пешим ходом к городским воротам. На дороге их ждало подкрепление: подошли люди с «Гардарики», «Амазонки», «Дианы» и «Акулы». Радостная для Галки и ее офицеров встреча. Зато Роджерс окончательно сдулся, потеряв последнюю надежду перехватить лидерство. Его братва — в основном ямайские англичане — оказалась в меньшинстве, и все вернулось на круги своя. Пираты, заняв позицию напротив городских ворот, поставили деревянные щиты, прикрыв ими расчеты нескольких пушек, и принялись деловито обстреливать редуты.
Утром следующего дня обложенные с моря и с суши испанцы получили ультиматум. Дону Альваро и коменданту города предлагалось поднять белый флаг в обмен на сохранение жизни и неприкосновенности горожан. В случае же продолжения бессмысленного сопротивления испанцам грозили всяческими ужасами вроде полного уничтожения Картахены и всего ее населения. Испанцы, как и следовало ожидать после трех дней столь эффективного обстрела, крепко задумались. Попросили прекратить огонь до полудня, что им и было обещано.
Пушки замолчали.
«Как там говорил механик из старого фильма про войну? — думала Галка, прислушиваясь к звонкой от подступавшей жары тишине. — Самое трудное в нашей работе — ждать.
[19]
Вот мы и ждем у моря погоды».
