Чанс пустился бродить по комнате, разглядывая всякие штуки и пытаясь составить по ним представление о характерах Хока и Фишер, но единственное слово, немедленно пришедшее ему на ум, было «олухи». Квестор не мог не заметить охранные знаки, вырезанные на подоконниках и даже на стенах и потолке. Он узнал парочку самых простых заклятий, и по спине у юноши пробежал холодок при мысли о том, что пыталось забраться сюда в недалеком прошлом.
– Здесь есть и невидимая защита, – небрежно заметил Хок, копаясь в смятых простынях неубранной постели. – У людей всегда хватает смелости нанести удар с безопасного расстояния, а Хейвен кишит наемными колдунами.
Чанс кивнул, заметив висящую на одной стене косичку чеснока рядом с двумя скрещенными серебряными кинжалами и большой чашей со святой водой.
– У вас неприятности с вампирами и оборотнями? – спросил он, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал непринужденно.
– Только время от времени, – откликнулась Фишер, стягивая сапоги и с удовольствием шевеля пальцами. – Подобные вещи в городе вроде Хейвена являются просто орудиями труда.
На соседней с «орудиями труда» стене прилепилось простое распятие, и Чанс машинально перекрестился.
– Вижу, вы по-прежнему храните свою веру, даже так далеко от дома.
– Надо же во что-то верить в этой помойке, – отозвался Хок с сомнением разглядывая пару скатанных носков.
– Со времени вашего отъезда в Лесной Церкви очень многое изменилось, – поведал Чанс. – Она сделалась куда более организованной и влиятельной, чем прежде. Долгая ночь вселила страх божий в сердца многих.
– Мы как-то раз видели небеса, – сообщила Фишер, натягивая обшарпанные сапоги – на взгляд Чанса, точно такие же, как только что снятые. – Или, по крайней мере, нечто очень на них похожее.
– Вы хотите сказать, вы умирали? – неуверенно переспросил Чанс.
– Да, – ответил Хок. – Но мы с этим справились.
Квестор решил не уточнять. Он не был уверен в том, что ему хочется услышать ответ. Он обернулся, чтобы посмотреть, что за пакость затеял там Чаппи. Пес радостно скакал по комнате, все обнюхивая и суя нос в каждый темный угол, какой находил. Зверь обнаружил что-то на полу, проглотил и тут же быстро выплюнул. Чаппи осознал, что Чанс на него смотрит, и расплылся в улыбке:
– В интересное место ты меня притащил, Аллеи! Я знавал конюшни, где все лошади страдали метеоризмом, – и то там пахло лучше, чем в этой клоаке. И у вас тут мыши. Я нашел несколько какашек, если кому интересно. И целую кучу одежды, по которой прачечная кровавыми слезами плачет. Вы, ребята, тут вообще хоть раз прибирались?
– От нас как раз ушла прислуга, а новую мы еще не наняли, – ответил Хок. – А я-то гадал, куда я его засунул!
Он поднял нечто, оказавшееся маленькой куколкой из перекрученной раффии. Ее украшали тонкие цветные ленточки, каждая из которых была унизана мелкими плотными узелками.
Что это? – вежливо поинтересовался Чанс.
– Ну, он начинал карьеру в качестве ловца сновидений, но я попросил одну нашу знакомую волшебницу расширить его полномочия. Не скажу точно как, но сделанного не воротишь. На сегодняшний день в задачи этой маленькой кукляшки входит генеральная защита от всех видов агрессивной магии. В активном состоянии ее хватит ненадолго, но пока она бодрствует, практически ничто и никто не сможет нас достать.
– Вы полагаете, нам понадобится подобная охрана? – удивился Чанс.
– Это Хейвен, – ответила Фишер. – И перед отъездом мы собираемся заварить тут дьявольскую кашу. – Она задумчиво поглядела на куколку, которую муж держал в руках. – Помню, как он к нам попал. Дело Собирателя Душ и Мандалы Ужаса.
– Ага, – кивнул Хок. – Паршивая история.
Мгновение супруги глядели друг другу в глаза, а затем вернулись к раскопкам в кучах имущества.
Половину одной из стен занимал книжный шкаф, забитый в основном дешевыми «страшками». Юноша вытащил парочку наугад и увидел знакомые аляповатые обложки с наполовину выпадающими из блузок растрепанными девицами цыганского вида на фоне нависающего над ними каменного дома с единственным освещенным окном. Бывали времена, когда у квестора возникало сильное ощущение, что изобретатель печатного станка за многое должен ответить. Когда Чанс учился в школе на севере, чтение не было таким обыденным делом. Он сунул книжки на место, и Хок краем глаза уловил движение.
– Знаю, – согласился он, ничуть не смутившись. – Но они дешевые и веселые, а когда ни свет ни заря приползаешь домой после двойной смены, нужно что-нибудь не слишком заумное, чтобы расслабиться. Мне нравятся стремные штучки, Изабель по большей части предпочитает романтический элемент.
– У нас есть и другие книги, – обиженно заметила Фишер, но в не суматохе смогла припомнить ни одного названия.
Чанс продолжил обход длинной комнаты, осторожно переступая через пустые винные бутылки и отвергнутые за непарностью носки. На широкой деревянной доске стояла большая головоломка – она была почти собрана. Картина представляла собой лесную сцену с высокими деревьями и распускающейся зеленой листвой. Комментарии показались квестору излишними. Каждый по-своему справляется с тоской по дому.
– Мы бы давно ее закончили, – поделилась Фишер, пытаясь запихнуть в рюкзак что-то большое, шерстяное и неподатливое. – Но у Хока только бортики хорошо получаются. И он потерял несколько последних кусочков.
– Я их не терял! – запальчиво возразил тот. – По-моему, они отсутствовали в коробке с самого начала. И я не только рамочки умею. В основном мне просто не хватает времени.
– Ты все еще дуешься, что мы не купили тот горный пейзаж, который ты хотел.
– Я его не хотел, – произнес Хок тем бесконечно терпеливым тоном, который так бесит женщин. – Я просто сказал, что там больше оттенков и его, должно быть, труднее собрать.
Хок и Фишер вышли на середину комнаты и молча огляделись. Они нагрузились огромными заплечными мешками, лопающимися от «предметов первой необходимости». Куколка из раффии выглядывала из Хокова мешка, словно бдительный часовой. Чаппи подошел и уселся у ног Чанса, радостно что-то жуя. Аллен предпочел не выяснять, что именно.
– Нам и вправду пора, – сказал Хок.
– Да, – согласилась Фишер.
Ни один из них не двинулся с места.
– Немного за десять-то лет. Но я всегда знал, что мы здесь проездом.
– Милый, нам все равно много не взять. Это замедлит передвижение.
– Знаю. Но я буду скучать по этому месту. Трудно представить, что стоит закрыть за собой дверь – и мы его больше не увидим.
– Вот и хорошо. Все равно мы тут мхом зарастали.
– Не хочется уезжать, – признался Хок. – Здесь было уютно. Безопасно. Никто здесь не заставлял меня изображать легендарного героя.
– Мы не обязаны идти... – медленно начала Фишер.
